Золотой берег
Шрифт:
— Ничего страшного, — в очередной раз заверил его я.
Джордж, конечно, понял, кто перед ним, хотя мы ни разу не разговаривали о нашем новом соседе. Просто Джордж всегда был стражем ворот и хранителем давно сгинувших титулов, поэтому вы могли рассчитывать на его радушный прием, только если являлись обладателем титула «леди» или «джентльмен». Если же вы — бизнесмен или наемный убийца, то вам следует въезжать в другие ворота, расположенные дальше по улице. Я подумал, что мне надо будет поговорить с Джорджем и просветить его по поводу личности мистера Белларозы.
— Чем могу служить? — спросил я.
— Не
— Очень приятно. Мне следовало бы первому сделать это.
— Да? Почему?
— Ну… потому что так принято.
— Да? Пока ко мне не зашел ни один из моих соседей.
— Странно. Возможно, люди еще не в курсе, что вы переехали. — Разговор становился несколько глупым, поэтому я произнес: — Ну что же, благодарю за визит. Добро пожаловать в Лэттингтон.
— Спасибо. У вас найдется минута для меня? Хотел кое-что преподнести вам. Пойдемте со мной. — Он повернулся и жестом пригласил меня последовать за ним. Я оглянулся, не видят ли меня с корта, и пошел следом.
Беллароза остановился у своего «кадиллака» и открыл багажник. Я ожидал увидеть там бездыханное тело моего Джорджа, однако вместо этого Беллароза извлек оттуда пакет с рассадой и протянул мне.
— Вот, держите. Я купил чересчур много. У вас в самом деле нет огорода?
— Нет. — Я глазел на пластиковый пакет. — Но теперь будет.
Он улыбнулся.
— Да. Я даю вам всего понемногу. На рассаде есть бирки, так что вы не перепутаете, где что. Овощи лучше высадить там, где много солнца. Не знаю, какая у вас тут земля. Здесь хорошая почва?
— Ну… немного кислая, глинистая, словом, суглинок, кажется, это называется водно-ледниковые отложения…
— Как?
— Ледниковые… то есть встречается галька…
— Да, я вижу, у вас тут ничего не растет, кроме деревьев, кустарника и цветов. Попробуйте посадить овощи. В августе будете меня благодарить.
— Я благодарю вас уже в апреле.
— Ну, не стоит. Нет, на машину не ставьте.
Я поставил пакет с рассадой на землю.
Беллароза вытащил из багажника еще один пакет, полный каких-то красноватых листьев.
— Вот, — молвил он. — Это салат. Видели уже такой? Он напоминает салат-латук.
Я взял пакет и стал разглядывать листья с вежливым интересом.
— Прекрасно.
— Я сам его вырастил.
— Да? Должно быть, у вас на участке теплее, чем у нас.
Беллароза рассмеялся.
— Нет, я вырастил его в помещении. В нашем доме есть такая комната, ну вы знаете, что-то вроде оранжереи… дама из бюро по торговле недвижимостью называла это…
— Зимним садом?
— Да. Как оранжерея, только она встроена в дом. Так вот, я распорядился, чтобы ее привели в порядок в первую очередь. Там не оставалось ни одного целого стекла, а газовый котел вышел из строя. Работа обошлась мне в двадцать тысяч баксов, но зато уже теперь у меня созревает зеленый лук и латук.
— Довольно дорогой лук и латук, — заметил я.
— Да, но какая, к черту, разница.
Должен вам сказать, что акцент у Белларозы был явно не местный, то есть не тот, с которым говорят в Локаст-Вэлли. Он был похож на бруклинский, но не в чистом виде. Так как акценты имеют в нашем кругу большое значение, я научился довольно хорошо различать их на слух. Я могу более или менее верно определить, из какого из пяти районов Нью-Йорка происходит
— А где вы жили до того, как переехали в Лэттингтон?
— Где? Да в Вильямсберге. — Он посмотрел на меня. — Это в Бруклине. Вы знаете Бруклин?
— Не очень хорошо.
— Потрясающее место. Вернее, было потрясающим. Там сейчас слишком много… иностранцев. Я вырос в Вильямсберге. Вся моя семья оттуда. Мой дед жил на Хэвмейер-стрит, когда переехал туда.
Я сделал вывод, что дедушка мистера Белларозы переехал туда из другой страны, несомненно из Италии, и что немцы и ирландцы, обитатели Вильямсберга, вовсе не встретили его с распростертыми объятиями и шницелями. Когда на этом континенте жили только индейцы, первым европейцам достаточно было убить их, чтобы иметь жизненное пространство. Следующим волнам иммигрантов пришлось несколько тяжелей: им уже надо было покупать землю или брать ее в аренду. Но мистер Беллароза вряд ли правильно понял бы мою иронию, поэтому я лишь сказал:
— Надеюсь, вам понравится Лонг-Айленд.
— Я давно знаком с этим районом. Когда-то я учился в одной из здешних школ-интернатов.
Он не стал уточнять, а я не настаивал, хотя мне было интересно узнать, в какой школе-интернате он учился.
— Еще раз спасибо за салат, — произнес я.
— Его надо есть свежим. Он только что с грядки. Лучше всего добавить растительного масла и уксуса.
Интересно, будут ли его есть без масла и уксуса лошади?
— Конечно, мы так и сделаем. Ну…
— Это ваша дочь?
Беллароза заглядывал через мое плечо. Я обернулся и увидел, что к нам подходит Сюзанна.
— Это моя жена, — объяснил я мистеру Белларозе.
— Да? — Он не отрывал глаз от Сюзанны. — Я уже ее видел. Она ехала верхом по моему участку.
— Да, она иногда ездит верхом.
Он переключился на меня.
— Послушайте, если она хочет совершать эти прогулки верхом через мой участок, то ради Бога. Вероятно, она давно уже ездит этим путем, еще до того как я приобрел эту землю. С какой стати обижать женщину? У меня двести акров, места достаточно, а лошадиный навоз, говорят, полезен для почвы. Верно?
— Особенно он хорош для роз.
Сюзанна подошла прямо к Фрэнку Белларозе и протянула ему руку.
— Я — Сюзанна Саттер. А вы, должно быть, наш новый сосед.
Беллароза замешкался, прежде чем пожать ее руку, и я догадался, что в его мире не принято обмениваться рукопожатиями с женщинами.
— Фрэнк Беллароза, — представился он.
— Рада видеть вас, мистер Беллароза. Джон сказал, что встретил вас в питомнике Хикса пару недель назад.
— Да, было такое.
Беллароза не отрываясь смотрел Сюзанне в глаза, но я заметил, что на пару секунд его взгляд упал на ее ноги. Честно говоря, мне совсем не понравилось, что Сюзанна не надела свои спортивные брюки и предстала перед совершенно посторонним человеком в теннисном костюме, который не скрывал практически ничего.