Золотой цветок

Золот Андрей

– Вместо того чтобы каркать, лучше бы делом занялся, – сказал он.

Дед вопросительно посмотрел на Синицына.

– Что, забыл уже? Парням позвони и скажи, чтобы пилота притормозили, – напомнил Синицын.

Василий Александрович хлопнул себя по лбу и полез в рюкзак за телефоном.

После чаепития и отдыха, наш путь продолжился.

Дождь то усиливался, то ослабевал. Тучи, нагоняемые сильным порывистым ветром, затянули небо на многие километры, и ни в одной стороне не было просвета. Чернота дождевых туч и хлещущий по лицу дождь нагоняли мрачные мысли. Я их пытался отбросить, но они, как вязкая паутина, цеплялись за мое сознание и портили настроение. Это продолжалось до тех пор, пока одна из мыслей не зацепилась памятью за мои прошлые жизни, и все мое сознание сразу погрузилось в воспоминания.

Глава 22

С самого раннего детства отец начал меня учить кузнечному мастерству.

Денег, зарабатываемых отцом, с трудом хватало на еду. Поселение у нас было небольшое, и работы было мало. В один день к нам заехал человек, весь обвешанный железом (отец сказал, что это рыцарь), и попросил починить его меч, который был весь кривой и в зазубринах. Рыцарь сказал, что через два дня поедет обратно к своему войску и заберет отлаженный меч. После отъезда рыцаря отец сразу принялся за работу, и к вечеру меч выглядел, как новый. Мне настолько понравилась работа отца с мечом да и сам меч, что я не мог от него оторвать взгляда, пока отец работал, а по завершению работы я весь следующий день крутился возле оружия, пытался его поднять, но силы хватало только на то что бы повалить его и потаскать по земле. Отец, опасаясь, что я поранюсь, спрятал от меня меч и взамен этого, что бы я не плакал, вырезал из палки деревянный и дал мне им поиграть. Когда приехал рыцарь, я выбежал его встречать со своим деревянным мечом, хвастаясь и показывая, как умею махать им. Рыцарь остался очень доволен работой отца, щедро отблагодарил его и сказал, что у него теперь всегда будет работа. И не обманул. Вскоре приехали еще несколько воинов и попросили починить кому шлем, кому меч, щит или кольчугу. Теперь у отца появилась постоянная работа, он стал не только чинить оружие и латы, но и изготавливать их.

Я рос, перенимал ремесло отца и одновременно учился ратному делу у приезжавших к нам воинов. Когда я немного подрос, родители отдали меня в монастырь, где я учился грамоте, разумно считая, что кузнечное ремесло может прокормить, но не сделает великим человеком. На протяжении многих лет я обучался многим наукам и языкам и каждый день практиковался в искусстве владения мечом у одного монаха. Про него говорили, что он был самым искусным мастером этого дела и участвовал во многих походах. Я был старательным учеником и в конце концов превзошел его в боевом искусстве, чему старик был рад. Однажды к нему приехали рыцари. Они о чем-то долго разговаривали. Я не вытерпел, подкрался и подслушал разговор. Они упрашивали моего учителя отправиться с ними в крестовый поход, говорили, что его умение и знания им крайне необходимы. Мой учитель отказывался и говорил, что не может больше воевать ради веры. Он говорил, что человек свободен в выборе вероисповедания, и мы не можем заставлять людей верить по-нашему. Рыцари с ним спорили и говорили, что Господь Бог один и религия должна быть одна.

«А я ведь я знаю столько же, сколько и он! Учитель передал мне все свое умение ведения боя и управления войском, а оружием владею даже лучше, чем он», – подумал я, вышел из своего укрытия и обратился к рыцарям:

– Возьмите меня с собой, я вам пригожусь не меньше, чем он!

Рыцари уставились на меня в недоумении и обратились к монаху:

– Кто это?

– Тебе не стоит этого делать! – взволнованно обратился ко мне учитель.

– Откуда тебе известно, что мне надо, а что нет? Зачем ты меня научил всему, что знаешь, а теперь говоришь, что мне этого не надо делать?

И учитель удрученно опустил голову, поняв, что останавливать меня он не в праве.

– А что ты умеешь? – спросили меня рыцари.

– Все, что умею я, – ответил за меня монах. – А мечом он владеет даже лучше, чем я…

В тот же день я покинул монастырь. Приехав домой к родителям, я заявил, что ухожу в крестовый поход.

– Я знал, что этот день когда-то настанет… – сказал отец и достал специально для меня выкованные латы, шит и меч.

Так я стал рыцарем. Участвовал в крестовых походах. Наша миссия была обращать другие народы в нашу религию – христианство. Тех, кто не покорялся, мы безжалостно убивали. В постоянных битвах и войнах против инаковерующих прошло много лет. За заслуги перед церковью меня награждали землями, домами и даже захваченным нами городом. Но со временем меня начало посещать чувство, что я делаю что-то не так. В моей душе, что-то противилось убийствам ради веры. И вскоре я понял, что мы убиваем не ради Бога, не ради веры, а ради укрепления власти тех людей, которые стоят во главе нашей религии. Только для того, чтобы власть папы простиралась намного дольше, чем было до этого. Я вспомнил слова учителя-монаха, что человек свободен в выборе веры, он сам должен решать, как ему верить в Бога. Те, с кем мы воевали, тоже верили в Бога, но по-своему, и мы ни от кого не получали права заставлять их верить так, как верили мы. И тогда я для себя твердо решил, что больше никогда не буду убивать

людей только из-за их иноверия. На момент своего решения я уже был влиятельным человеком. Я заявил о своем решении церкви, и меня сразу объявили вероотступником, предали анафеме и отобрали все имения. Папа и его епископы понимали, что если меня отпустить просто так, то за мной последуют и другие, а это церковным иерархам было невыгодно. Поэтому, помимо проклятия, наложенного на меня церковью и лишения всех имений, меня заочно приговорили к казни. Узнал я об этом, находясь в доме своего отца, от хорошо знакомого мне рыцаря, который, как я знал, принадлежал к одному из самых влиятельных орденов рыцарства – Ордену рыцарей-храмовников или Ордену Креста. Церковь их побаивалась, но в то же время и уважала, что было довольно странно и загадочно для того времени, когда церковь контролировала все.

– Тебе нужно срочно уезжать из земель влияния папы, – сказал мне он.

– Что ж, если так надо, уеду… – согласился я.

– Мы тебе можем помочь. Присоединись к нам и езжай с миссией в дальние земли. От успешности этой поездки зависит судьба мира.

– Я согласен! – не раздумывая ответил я.

Через два дня я уже был в рядах рыцарей Ордена Креста, и в числе отряда из двухсот человек направлялся в далекие восточные земли, в загадочную страну варягов, холода и мерзлоты. Никто не знал, что нас ждет впереди, миссия наша была под секретом даже от самих участников похода. Знали единицы, а остальным было известно только то, что мы везем что-то очень важное, от чего зависит судьба мира.

Мы прошли разные земли, встречали много народов, доброжелательных и воинственных, и в конце концов достигли тех земель, в которые направлялись. Дойти смогли не все, почти треть отряда осталась на чужбине навечно – кто-то погиб в бою, кто-то умер от болезней, кто-то от коварства местных жителей… Придя на место в далекие горы, мы обустроили себе жилье в пещерах и принялись за поиски загадочной страны, которая должна находиться (по словам и записям одного знаменитого путешественника) именно в этих горах. Как я узнал впоследствии, в эту страну нам необходимо было отнести Золотой цветок. Многие годы продолжались наши поиски. В пещерах мы соорудили подземный город, сделали тайное хранилище для Золотого цветка. Отряды, отправлявшиеся на поиски загадочной страны, часто не возвращались. Нас становилось все меньше и меньше, и в конце концов мы поняли, что наша миссия заканчивается ничем. Оставшиеся в живых тщательно замаскировали хранилище для Золотого цветка, завалили входы в жилые помещения пещер, где хранились тайные рукописи и документы, и стали доживать остатки своих дней, скитаясь по горам в безнадежных поисках загадочной страны. Дни той моей жизни тоже закончились у подножия одной из гор. До последней минуты я находился в поиске, но голод и холод одолели когда-то сильное тело, и моя душа устремилась в небо – к свету Господа Бога.

«Ты много убивал, но ты раскаялся и искупил свои грехи поиском во имя спасения мира, отдав за это всю свою жизнь без остатка», – эти слова Архангелов до сих пор успокаивают мою душу.

Сильный шум впереди вернул меня в реальность. В сотне метров перед нами с горы с грохотом катились камни, увлекая за собой все, что попадается на пути. Камнепад продолжался около пяти минут, подняв пыль от раскалывающихся камней, но дождь ее сразу прибил к земле, не дав ей разлететься.

– Красивое зрелище, – задумчиво промолвил Василий Александрович, когда шум от падающих камней утих. – Стихия сметает все на своем пути, не оставляя шанса никому из тех, кто попытается ей перечить.

– А я подумал о другом, наблюдая эту жуткую картину… – сказал Синицын.

– Ты пессимист, поэтому так и подумал… – сделал вывод дед.

– Откуда ты знаешь, о чем я подумал? – почти огрызнулся археолог.

– Догадываюсь… Ты подумал: хорошо, что мы не там…

– Почти. Но я не пессимист, а оптимист, реально смотрящий на жизнь.

– Ну, да. По-твоему, подумав о том, что нас могло завалить камнями, это реальный взгляд на жизнь?

– Но нас могло завалить…

– Если бы нас могло завалить, мы были бы там, а не здесь. Так как мы здесь, нас не могло завалить, и нам представилась возможность полюбоваться бушующей стихией.

– Хорошо. Пусть будет по-твоему. Сейчас нам надо поторопиться и подыскать подходящее место для ночлега.

«Значит, я уже бывал в этих горах… – размышлял я, перелезая через груду скатившихся с горы камней. – И карабкался я тогда по ним с той же миссией, что и сейчас, – в поисках Шамбалы. Только сейчас я знаю, где она. А тогда мы безнадежно искали, сами не зная чего, не зная, есть ли что-то тут на самом деле. Это тоже карма. Я должен закончить то, что когда-то было начато. Может быть, из нашей компании кто-то тоже был в том походе, и он или они тоже должны закончить когда-то начатую миссию. Вот бы мне посмотреть на те пещеры, в которых мы жили… Где они, интересно, находятся?