Золотой дублон Брашера
Шрифт:
В конце он почти кричал.
Женщина опять застонала.
— Перестань, — сказал он. — Зачем, ты думаешь, я тебя сюда привез! Ты никого не обманула… За тобой следили неделями. Вчера вечером ты была здесь. Я был здесь. Я был здесь уже сегодня. И я все видел. Твою помаду на сигаретах, стакан, из которого ты пила. Я прямо вижу, как ты сидишь на ручке его кресла, гладишь его жирные волосы, а потом пускаешь пулю ему в висок, пока он мурлычет, как мартовский кот.
— Алекс… милый… не говори таких страшных
— Актриса, — сказал Морни, — юная актриса. Прекрати изображать истерику. Мне нужно знать, что тут делать? Какого черта я, по-твоему, сюда приехал? На тебя мне теперь наплевать. Да, на тебя мне уже наплевать, моя драгоценная светловолосая убийца. Но мне небезразлична моя судьба, моя репутация и моя работа. Например, вытерла ли ты отпечатки с револьвера?
Молчание. Звук удара. Женщина застонала — ей было больно, она была уязвлена в самое сердце. Хорошо это у нее получилось, натурально.
— Слушай, ангел мой, — сказал Морни, — оставь эти игры. Я сам снимался в кино, я профессионал в этих вещах. Прекрати. Ты сама скажешь все, даже если мне придется таскать тебя за волосы по всему дому. Итак, ты протерла ручку револьвера?
Она вдруг рассмеялась. Неестественный смех, но приятный — ясный и звенящий. Потом она так же внезапно перестала смеяться.
Ее голос произнес:
— Да.
— А свой стакан?
— Да, — голос очень спокойный, холодный.
— И оставила на револьвере его отпечатки?
— Да.
Он помолчал с минуту, размышляя.
— Вряд ли это их обманет, — сказал он. — Почти невозможно оставить убедительные отпечатки мертвого человека. Ну, ладно. Что ты еще вытерла?
— Ничего. Ох, Алекс, пожалуйста, не будь так груб.
— Замолчи. Постой, покажи мне, как ты это сделала, где ты стояла, как держала револьвер.
Она не шелохнулась.
— Забудь про отпечатки, — сказал Морни. — Я знаю, как сделать лучше. Гораздо лучше.
Она прошла по комнате, и мне стало видно ее через щель между занавесками. На ней были зеленые брюки, свободный жакет и алый тюрбан с золотой змейкой на голове. Лицо ее было в слезах.
— Бери револьвер! — заорал Морни. — Ну!
Она наклонилась к креслу, разогнулась — в руке ее был револьвер. Она вытянула руку с револьвером в направлении двери.
Морни не произнес ни слова, не пошевелился.
Ее рука задрожала, револьвер заплясал в воздухе. Губы у нее дрогнули, рука упала.
— Я не могу, — выдохнула она. — Я должна была застрелить тебя, но я не могу. — Револьвер упал на пол. Он переместился, и мне стало видно его.
Морни быстро оттолкнул ее в сторону, вытащил из кармана платок, поднял револьвер обернутой рукой.
— Ты не могла, — сказал он. — Ты не могла меня убить.
Он открыл барабан револьвера, сунул руку в карман и вытащил несколько патронов. Покатав патрон
— Ты не могла меня застрелить, — проговорил он, — потому что в револьвере была всего одна пустая гильза. Теперь он опять заряжен. Барабан поставлен как надо. Был сделан один выстрел. И твои отпечатки на револьвере.
Она стояла неподвижно, глядя на него распахнутыми глазами.
— Я забыл сказать тебе, — тихо проговорил он, — что это я вытер отпечатки с револьвера. Приятно быть уверенным, что на нем именно твои отпечатки. Я был уверен, но мне хотелось быть совершенно уверенным. Понимаешь?
— Ты собираешься выдать меня?
Он стоял спокойно, лицом ко мне. Темный костюм, надвинутая на лоб шляпа. Мне не видно было его лица. Но я догадывался, с каким выражением на лице он сказал:
— Да, ангел мой, я собираюсь выдать тебя.
— Понимаю, — сказала она и посмотрела ему в глаза. В ее лице появилось неожиданное достоинство, на этом слишком ярком лице девушки из кордебалета.
— Я собираюсь выдать тебя, мой ангел, — произнес он медленно, наслаждаясь этим. — Некоторые будут меня жалеть, а кто-то будет смеяться надо мной. Но моему бизнесу это не повредит. Ни в коей мере. Этим и хорош мой бизнес. Немного гласности в нем не помешает.
— То есть теперь я для тебя просто рекламная девочка, — сказала она очень спокойно. — Не считай, конечно, что теперь никто не заподозрит тебя самого.
— Именно, — сказал он. — Именно.
— А как насчет мотива? — спросила она холодно.
— Этого я не знаю. И не интересуюсь. Вы с ним что-то затевали. Эдди проследил тебя до Банкер-Хилл, где ты встретилась с парнем в коричневом костюме. Ты что-то ему передала. Эдди оставил тебя и стал следить за этим парнем. Потом ему пришлось отцепиться от него — тот его, кажется, заметил. Не знаю, о чем тут идет речь. Я знаю только одно: вчера на Банкер-Хилл в номерах был убит человек по фамилии Филипс. Ты ничего об этом не слышала, детка?
— Я ничего об этом не слышала. Я не знаю никаких Филипсов, и по странному стечению обстоятельств у меня нет манеры бегать по улицам и убивать людей из чистого девичьего любопытства.
— Но ты только что застрелила Вэнниэра, милая, — сказал он почти нежно.
— Ах да, — припомнила она. — Конечно. Мы же придумывали мотив убийства. Ты уже придумал или нет?
— Ты можешь придумать это со своими сутенерами, — проговорил он.
— Скажем, ссора влюбленных. Или еще что-нибудь.
— А может быть, — сказала она, — он просто был похож на тебя, когда напьется. Может быть, за это я его и убила.