Золотой характер
Шрифт:
— Какой заяц? — изумился Гарусов. — Откуда?
— В лесу поймал, — хихикнул Кубышкин и сгинул с глаз, как призрак после пенья третьих петухов.
И сгинул, надо сказать, вовремя. Гость кончил свое выступление, уступив место перед микрофоном Гарусову. Тот от имени собравшихся поблагодарил руководство треста за высокую оценку деятельности комбината. Когда народ разошелся по цехам, он обратился к Стрепетову:
— Большая просьба от коллектива отведать хлеба-соли. В столовой все готово. Даже зайца наш начальник АХО где-то раздобыл.
Стрепетов, тучный блондин с меланхоличным
— Нет, нет… Благодарю за приглашение, но я очень тороплюсь. В восемнадцать у меня совещание. Кроме того (он кисло усмехнулся), зайцы и вообще жареное мясо для меня яд.
Гость распрощался, сел в свою дрезину и укатил восвояси.
— Что же я теперь с обедом-то делать буду? — рвал на себе волосы Кубышкин. — Одного винегрету два ведра сделано. Куда мы его теперь, на помойку?
— Зачем на помойку? — неуверенно сказал директор. — Пригласите… э… командный состав, представителей общественности… пускай покушают.
Кубышкин просиял.
— Вот это — другой разговор. Как говорится, чем в таз, лучше в нас, — и помчался со всех ног в столовую.
Полчаса спустя столовая гудела. Обедающие поочередно исчезали в соседней комнатушке и, появившись, с новой силой набрасывались на еду. Тамадой пира был единогласно избран начальник АХО. Чепчиков, правда, в воздух никто не бросал, но в левом углу уже пытались затянуть:
М-мы с тобой два бе-е-рега У одной реки…На следующее утро помятый, с мешочками под глазами Кубышкин стоял перед главным бухгалтером Рябикиным и заискивающе говорил:
— Вчера, Иван Прокофьич, было очень и очень мило. Можно сказать, праздник для коллектива. Жаль, что вас не было, нигде не могли найти. Я с ног сбился вас искамши. Вот, пожалуйте, счетцы за отбивные… виноват, за чтенье лекций в рабочих общежитиях. Вот расписка на зайца — этот у нас по частному сектору проходил. Но вы не извольте беспокоиться, — Кубышкин заговорщически подмигнул главбуху, — я его как покупку редких справочников оформил. А вот накладная на пиво, то есть на приобретение различной популярно-технической литературы.
Главбух слушал с каменным лицом. Когда начальник АХО кончил, Рябикин заложил руки за спину.
— Никаких счетцев и накладных я у вас не приму, — сказал он с жутким спокойствием, — потому что встреча с товарищем Стрепетовым не состоялась.
— К-как не состоялась? — заикаясь, пролепетал Кубышкин. — Отбивных даже не хватило на всех. Я уж о зайце и не говорю.
— Что вы меня все вашим зайцем тычете? — вспылил Рябикин. — Повторяю вам: ни одной копейки я за вчерашний обед не заплачу, поскольку заместитель начальника треста на нем не присутствовал.
— Но ведь обед-то съеден! — доказывал чуть не плача Кубышкин.
— И на здоровье. Только я со всех вас все до копейки удержу из зарплаты.
— Кошмар! — простонал нач. АХО, побледневший как полотно и, быстрой молнии подобный, полетел к директору.
— Василий Василич, катастрофа! Рябикин не желает принимать к оплате счета, поскольку гостя на обеде
Гарусов развел руками.
— Не могу я ему приказать. Главбух прав. И у меня к вам большая просьба: скажите Рябикину, когда он будет составлять ведомость на удержание — пускай включит и мою фамилию. Неважно, что я не был на этом обеде, я несу за него полную моральную ответственность.
…Вечером Кубышкин и его заместитель Кошкоянц сидели в закусочной и пили пиво. Нач. АХО, расстроенный и осунувшийся, громко жаловался.
— Ну кто бы мог подумать? А я-то дурак вчера свой кусок зайчатины старику Тутову уступил! Выходит, я его из собственного кармана потчевал?
Кошкоянц задумчиво возвел свои влажные очи горе и глубокомысленно изрек.
— Ирония судьбы!
И оба единым махом опорожнили свои кружки.
Николай Бораненков
ПРОПАВШИЙ МАЛОВЕР
Научный сотрудник Скорняков-Ухватов отправился рано утром в совхоз «Раздолье», чтобы защитить там диссертацию на тему: «Кукуруза как таковая и ее патологическая деградация на целине». Отяжелевшая от бессонных ночей голова его была полна благих намерений. В ней беспрестанно ворошились различные формулы, гипотезы, которые связывались в прочную цепь и сводились к единственной цели: доказать, что на целинных землях в условиях короткого сибирского лета кукуруза произрастать не может, что создание кормовой базы на ее основе — это фантастика, граничащая с безумством.
Над этой животрепещущей проблемой Скорняков-Ухватов трудился в поте лица своего целых три года. Более тысячи дней и ночей провел он в мучительных поисках неопровержимых, научно обоснованных доказательств! Были перерыты все местные архивы, опрошены многие бородатые старожилы, прослежено развитие злачно-бобовых от кочевых племен «динлинов» до первых комсомольцев-целинников… Но все это осталось теперь позади. Впереди же ждала слава, ученая степень, признание широких масс. Скорняков-Ухватов уже видел себя кандидатом кукурузоведческих наук, увенчанным лавровым венком. Однако злой рок предательски подстерег его. Он подкараулил его на степной дороге по пути в совхоз и завел в такие дикие непролазные заросли кукурузы, что научный сотрудник потерял всякую ориентировку и заблудился. Как это случилось, Скорняков-Ухватов не мог даже себе представить.
Примерно в пятнадцати километрах от совхоза он слез с попутной машины и по совету водителя пошел напрямую через кукурузное поле. В придорожном массиве кукуруза была редкая, низкая, сплошь заросшая сорняками, и это как раз было на руку Скорнякову-Ухватову. Для более веского доказательства своей гипотезы он начал собирать чахлые экспонаты и вскоре сам не заметил, как очутился в кукурузе, которая вопреки научному трактату вымахала в удивительно дьявольскую высоту!
Скорняков-Ухватов был не из приземистого десятка, однако в кукурузе он оказался совсем карликом. Длинная жилистая рука его едва дотягивалась до половины стебля.