Золотой капкан
Шрифт:
– А я скажу, что это ты, - осклабился Толмач.
– Откуда у меня пистолет?
Они спорили громко, в голос, чтобы перекричать грохот бункера.
– А у меня откуда? Это оружие прокурора. Я просто рассматривал его, а ты толкнул, и пистолет выстрелил. Годится такая версия?
– Но я же видел: ты целился в Плонского.
– А кто еще видел?
– Ах ты, гад!..
Ивакин метнулся к Толмачу, но тот отстранился, отошел в сторону.
– Отойдем от бункера, а то еще кто-нибудь свалится.
– Но я видел!..
–
– Толмач ткнул пальцем в сторону Сизова.
– Почему?
– Плонский приказал. Велел убрать
– Как это убрать? Зачем?
– Вам лучше знать, что вы с ним не поделили.
– Да?
– Да.
Ивакин покосился на Сизова, все еще неподвижно стоявшего в напряженной позе, и по глазам его понял, что тот верит.
Сам он поверить в такое не мог. Казалось бы, как не верить? В последнее время столько говорят и пишут про разборки и заказные убийства. Думалось: все это происходит где-то, не рядом. Но проклятые деньги - всюду проклятые.
– Врешь ты, - неуверенно сказал Ивакин.
– Чего мне врать?.. Так что для всех нас будет лучше, если он сам...
Подъехал самосвал. Приоткрыв дверцу, шофер заорал на них:
– А ну отойди! Дай развернуться!
– Глуши!
– крикнул ему Толмач.
– Прокурор в бункер сорвался.
Мотор самосвала мгновенно заглох. Шофер спрыгнул на землю, спросил:
– Как сорвался?
– Оступился. Вот при нас. Мы все свидетели.
Сизов с Ивакиным переглянулись и промолчали.
– А где он?
– спросил шофер, заглядывая в бункер.
Толмач что-то ответил, но за грохотом никто его не услышал. Он повторил, закашлялся от крика и матерно выругался.
– Выключи ты эту молотилку! Знаешь как?
– Знаю.
Шофер кинулся к закрытой двери корпуса, скрылся за ней, и почти сразу наступила тишина. Все трое застыли, прислушиваясь, вглядываясь в неподвижное каменное крошево на дне бункера. Ничего не увидели и не услышали. После долгого грохота тишина и неподвижность казались поистине мертвыми.
Как-то сразу набежали люди. То не было никого, а то объявились и электрик, отвечающий за рубильники, и экскаваторщик из карьера, и еще кто-то, неизвестно что делавший на неработающем комбинате. И участковый Грысин прибежал, бросив охрану машины, засуетился, закомандовал:
– Не подходить! Ничего не трогать!..
Заглянул в бункер, над которым еще не осела пыль.
– Раскопать надо. Может, живой?
– Да его и по частям не соберешь, - спокойно возразил шофер.
Грысин и сам знал это. Он достал блокнот, начал одного за другим опрашивать присутствующих. Люди равнодушно отнекивались: гибель районного начальника никого особенно не огорчила.
За всех охотно отвечал Толмач: - Сам упал. Заглянул в бункер посмотреть, как он работает, не рассчитал, оступился, сорвался. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел...
В конце концов Грысин сообразил, что версия о несчастном случае выгодна и ему тоже, и успокоился.
– Бункер не включать!
– распорядился он. Будто у кого-то поднялась бы рука сделать это. Повернулся к Сизову: - А что в том мешке?
Похоже было, что этот вопрос все время занимал его.
– Какое это имеет значение?
– Все имеет значение. Будет расследование - спросят.
– Пойдем посмотрим, - предложил Сизов.
– Нет, трогать ничего нельзя, - подумав, сказал милиционер.
– Надо звонить в район, пускай присылают следователей.
Он быстро пошел к комбинату, где в административном корпусе был телефон. Остановился, махнул рукой Толмачу.
– Пойдемте со мной, вы подтвердите.
– А нам что делать?
– спросил Ивакин.
– Вы не уходите. Будем акт составлять.
Потоптавшись на месте, Грысин вдруг пошел назад. Подойдя к Сизову, спросил тихо:
– А все-таки, что в мешке?
– Касситерит.
– Почему касситерит? Зачем?
– Так ты же сам сказал, что Плонский велел захватить с собой.
– Касситерит? Что-то ты крутишь.
Вмешался Ивакин.
– Геолог всегда приносит из экспедиции образцы. Плонский захотел их поглядеть. Что удивительного?
– Точно?
– Чего спрашивать?
– сказал Сизов.
– Развяжи мешок да погляди.
– Я погляжу. Пойду и погляжу...
Собравшиеся рабочие все стояли у бункера, обсуждали случившееся, оглядывались по сторонам, явно жалея, что прибежали сюда, попали в свидетели и теперь не могут уйти домой.
– Пошли посидим где-нибудь, - сказал Сизов.
– Ноги не держат.
Они отошли в сторону, туда, где начинался крутой склон, сели на траву и долго молчали. Внизу под ними живописным корытом изгибалась долина, со всех сторон зажатая сопками. На дне городским оазисом лежал поселок: прямая линейка единственной поблескивавшей асфальтом улицы с двумя рядами трехэтажных белых домов. Когда-то горняки радовались своему поселку. Говорили, бывало: "Черта ли в большом городе? То ли дело у нас..." Теперь не говорят. Когда месяцами стали сидеть без зарплаты, поняли, что они в своем красивом поселке - заложники тайги. Ни выжить здесь, ни сбежать отсюда.
– Что будем делать?
– спросил Сизов.
– То и будем. Выкупим лицензию, пойдем к Долгому озеру, будем мыть золото.
– Я о другом золоте. Сдать бы надо...
– Поселок видишь?
– холодно спросил Ивакин.
– Ну.
– Люди голодают.
– Нечестно вроде, - помолчав, сказал Сизов. Он понял, что предлагает друг Саша.
Ивакину тоже было ясно, о чем подумал Валентин. Недаром они столько дней и ночей провели вместе в экспедициях, научились понимать друг друга не только с полуслова, а даже и с полумысли.