Золотой козленок
Шрифт:
В тамбуре присутствовал дух аммиака, пожирающий остальные запахи. С купейным вагоном соседствовал плацкартный, а там убирать в туалетах было не принято. К тому же пассажиры плацкартных вагонов, в силу своего пролетарского невежества, частенько мочились в «гармошках» - переходах между вагонами, не желая утомлять себя ожиданием в очередях.
– Прошу, - Светлана протянула пачку «Космоса». Попутчик изъял сигарету и галантно предложил даме, предупредив:
– Курить вредно.
– Не может быть!
– попутчица щёлкнула зажигалкой, сладострастно затянувшись
– Минздрав предупреждает: «Курение опасно для вашего здоровья!» - прочитал внизу пачки краткую эпитафию от Минздрава новый знакомый. Впрочем, нисколько не рассчитывая на то, что это возымеет действие.
– Кто б знал, если бы не эти сигареты, что у нас в стране существует Минздрав, - молодая женщина поддела коготком ленточку с пустым воззванием и, смяв обёртку, бросила в угол.
Она курила с излишней манерностью и аристократичностью, что в тамбуре вагона выглядело комично. Закончив, небрежно бросила окурок на пол, подчёркивая своё пролетарское происхождение.
Светлана подхватила попутчика под руку, нисколько не опасаясь случайных знакомых, и повела в купе. Дверь оставалась запертой, что на недетские мысли уже не наводило. Она подёргала ручку, возвещая об отсутствии желания дожидаться в проходе.
Фунтик, виновато улыбаясь, как создавший очередь посетитель общественной уборной, отворил дверь. Он незаметно подмигнул дружку, что пояснений не требовало. Зинаида, нарочито громко шелестя страницами светского журнала «Мода и стиль», удивлённо подняла глаза на вернувшихся.
Спиртное закончилось далеко заполночь. Это любимое время проводников, когда можно отдохнуть от остопротивевших пассажиров, с их бесконечным потоком претензий, просьб, жалоб на грязь в вагоне и шумных попутчиков, сетований на холодный чай.
Светлана встала, слегка покачиваясь, увлекая за собой Жульдю-Бандю. Тоном, не допускающим возражений, предложила:
– Пойдём покурим.
Зинаида мутным стеклянным взором окинула уходящих:
– Вы… вы ку… куда?
– Срочный вызов в Папуа – Новая Гвинея на совещание по вопросам окультуривания папуасов.
Та, равнодушно махнув рукой, стала клониться к подушке. Фунтик уже спал, сидя в противоположном углу. Проходя мимо туалета, попутчица повернула ручку. Дверь оказалась запертой. Проследовали в другой вагон. Светлана бесцеремонно втолкнула Жульдю-Бандю в тесную кабинку, где устойчивый запах испражнений абсолютно точно определял человеческую сущность.
Щёлкнул замок. Темпераментная попутчица без предисловий и лишней возни распахнула халат, заявляя о неограниченности доступа к телу. Ловко справившись с замком ширинки, спустила штаны пленника заодно с трусами, выказывая претензии только к нижней половине. Стала спешно и суетливо мять рукою член, набухающий и твердеющий, как по мановению волшебной палочки.
Другою спустила ниже колен розовые, с выбивкой, прозрачные как вуаль трусики. В кабинке было настолько тесно, что даже вездесущая Камасутра вряд ли могла предложить достойное решение.
Светлана, оглядевшись, приняла единственно правильное решение, которое в этих условиях было наиболее
Широко раздвинула ноги, с тем чтобы не тратить драгоценного времени на прелюдии, которые в тесном сортире были неуместными. Она определила руки на плечи любовнику, который уже вполне соответствовал этой должности, поскольку его член уже утонул во влагалище любвеобильной пассажирки.
– Давай, давай, давай!
– настойчиво шептала похотливая попутчица. Она и сама, не оставаясь безучастной, поддавала, наполняя крохотное помещение скрипом и стоном, к счастью, пожираемыми топотом колёсных пар.
Она нисколько не ощущала боли от того, что мягкая нежная плоть ягодиц врезается в металлическое ребро раковины. Тут любовница, как пантера, впилась когтями в спину партнёра и, громко и надрывно выдохнув, обрушила всю свою безвольную массу на нержавеющую посудину. Та, издав скрип отворяемой калитки, покосившись на один край, обвисла, держась на честном слове.
– Сматываемся!
– Жульдя-Бандя, как нашкодивший кот, торопливо натягивал штаны, судорожно запихивая пуговицу в петлю. Приоткрыл дверь, дабы утвердиться в отсутствии свидетелей. Потенциальные очевидцы мирно почивали, как почивали и проводники вагона, не ведая о случившемся ЧП.
Нашкодившая парочка, осторожно поворачивая дверные ручки вагона, тихо, как мыши, добрались до своего купе. Тотчас утонули в нём, оградившись щеколдой от внешнего мира.
Фунтик с Зинаидой спали: Фунтик - сидя, определив буйну головушку на край стола. Зинаида - на нижней полке, головой к проходу, небрежно разбросав руки и ноги. Половинка халата ниспадала, обнажив белые трусики и спелую грудь с внушительным соском на почернелом в темноте пятачке. Она была пьяна и доступна, как «Капитал» Маркса в районной библиотеке.
Этот пейзаж врезался в мозг и душу странствующего ловеласа, и он твёрдо решил пополнить его своей романтической натурой. Светлана, будто предчувствуя это, определила полу халата золовки на место.
Блудливая парочка забралась на вторую полку, чтобы в человеческих условиях завершить начатое. Любвеобильная пассажирка стянула с себя трусы, что уже успел сделать любовник, раскинула ноги так широко, будто туда должен был заехать бульдозер.
…На сей раз грешники разрешились одновременно. Светлана также была пьяна и стала засыпать с членом во влагалище.
Жульдя-Бандя перебрался на противоположную полку. Заснуть он не имел права: ни как странствующий женолюб, ни как гражданин, ни как человек, ни как мужик, в конце концов. К тому же пола халата Зинаиды снова обрушилась, обнажив зовущую, кричащую, манящую грудь.
Рубинового цвета халат вспыхивал от света одиноких фонарей на полустанках, и создавалось впечатление, что она лежит в луже крови. Это возбуждало ещё больше.
Наш ветреный повеса около получаса наслаждался пейзажем. Светлана посапывала - обнажённая и доступная, но этот плод уже был сорван с чужой ветки, и хотелось вкусить райского яблочка с соседней яблони.