Золотой крейсер и Тайное море
Шрифт:
– Пойдем? – робко спросила дриада.
Мурочка уселась у ног дриады, обернув лапки хвостиком, с интересом глядя на остальных единственным глазом, что нарисовали ей открытым.
– Прямо сейчас? – уныло спросила Маргоша.
– А когда? – вопросом на вопрос, безрадостно ответила Споменка, – Потом?
– Вот – вот! – нервно промурлыкал Кот, снова взглянув на невидимый хронометр.
– Я согласна со Неной! –
Глава 4
Кошки-мышки
– Нам нужен проводник, – сказала Зюка, – Кто-то, кто поведет нас. Мы всего лишь шарнирные куклы, – она повертела кистью, демонстрируя шарнирные сочленения.
– И одна характерка 8 , – отметила Черная Рок-н-Ролл Мама, расправив складки на своих рыжих юбках, – Впрочем, не суть.
– Мы, – продолжила Зюка, – не знаем Вашего мира, а Вы, господин Кот, изволите засылать нас в глухую ночь, не пойми куда. Так, может, и изволите…
8
Характерные куклы – вид коллекционных кукол.
– Ну нет! Это ваш путь, и только ваш! С чего старому коту, топтать чужие тропки? Да и море – оно – не так уж и далеко, к утру доберётесь, коли медлить не станете.
– Ха! К утру? – возмутилась Жужа, не веря ушам – К утру! Да человек пешком «к утру» не дойдет! На машине – и то целый день! «К утру!»
– Пару часов, – поправила ее Ингрид, – если на колесах.
– Несколько раз там была, – подтвердила Зюка, – это долгая дорога, пешком туда никто не ходит. Что-то Вы путаете.
Особо сильный порыв взметнул в воздух то ли обрывок газеты, то ли очередной рваный пакет. Олененок проследил, как тот тенью нетопыря отправился ввысь и вдаль, к ночным невидимым радугам, возможно, и к этому самому морю.
– Ну, это как скажете! Я вам сказал то, что сказал! А мне, пожалуй, пора пощадить свои шарниры! Уже слишком поздно, а я всегда слыл послушным мальчиком! – и растянулся всей своей громадной тушей на могильном холмике, почти не оставив куклам места. Девочки сгрудились у подножия деревянного креста, вдавленные в ворох цветов.
– Не боишься, что она тебя самого и сцапает? – спросила дриада.
– Сцапает? – Достаточно Честный Кот открыл глаза, возмущенно выгнул бровь, – А если я ее сам сцапаю?
– Ой-ой! Ты ее поймаешь и съешь? – восхитилась Мурочка. Кот улыбнулся, но ничего не ответил.
– Слышала, ведьмы как раз из котов себе воротники и делают, – проворчала Жужа.
– Нет, детки, это тот случай, когда некто и не хочет меня сцапать, и не может. Полная гармония в отдельно взятом вопросе. Она даже не в курсе обо мне.
– Зато Вы про все в курсе! – фыркнула Зюка, – Кто Вы такой во всей этой истории?
– Обещаю подумать на счет проводника, – сказал кот, зевнул и снова закрыл глаза.
– А все-таки,
– Предлагаю перейти на «ты»! – Достаточно Честный Кот открыл один глаз.
– Эх, – покачала головой Жануария, – Мужчины!
Кот перевернулся на другой бок, демонстративно выбросил лапу в движении, будто желая оттянуть край рукава с часов.
– Половина пути. Ваше время на исходе! – сказал кот, и Споменке отчего-то вдруг стало совсем тоскливо. Она отчетливо увидела, будто со стороны, насколько они беззащитны.
Сильнейший порыв ветра ударил в базальтовую темноту, и темнота содрогнулась, словно глухой, спящий колокол, знающий дурное будущее, но со тщанием хранящий молчание. Дриаде вдруг захотелось взглянуть на невидимый циферблат. Понять, как действует завод диковинных часов. Легким взмахом кисти показать времени, текучей стихии, что не подвластна его переменчивому току. И, как минимум – может захотеть.
Захотеть ударить в дремлющий колокол, расшевелить дурные доисторические пласты мертвой тишины, раз уж они, не приглашенные, обступили со всех сторон.
– Как далеко она сейчас? – неожиданно решительно спросила дриада. Наверное, что-то изменилось в ее взгляде, потому, что почувствовала короткое, но пристальное внимание Ингрид.
«После этого вопроса ничего больше не будет по-прежнему» – подумала она, и по спине пробежал мороз.
И тут произошло странное. Достаточно Честный Кот медленно поднялся. Однако это был не вполне он. Пред дриадой предстал не жирный кот. Она бы не объяснила как, но сейчас видела перед собой пластику идеально высеченных пропорций эллинской скульптуры. Изящную смертоносную машину, выпущенную зачем-то не на поприще охоты, но на поприще красоты и философии.
Зверь потянулся, словно сбрасывая с себя покров.
«Так перед боем орудий сбрасывают с себя брезент» – поняла Споменка, хотя ей неоткуда было знать подобных вещей.
Зверь вглядывался в темноту. Вглядывался далеко. Так далеко, куда никто из них не может заглянуть.
«Он же реальный! Опасный и РЕАЛЬНЫЙ! И происходящее, и то, к чему он нас толкает – реально!» – пронеслось в голове дриады – «И что за день? Что творится? Неужели смерть хранительницы предвосхищает хаос?»
Споменка посмотрела на подруг. Нет, они не видели того, что видит она. Однако, хотя странное существо на них даже не смотрело, они все были, словно загипнотизированы. Раскрыв рты, жались друг к дружке, не ведая, что уже участвуют в древнем таинстве. Таинстве страха. Страха мистического, который гораздо старше животного.
«Они вкусили сей страх» – мысленно проговорила дриада слова, сказанные неизвестно кем и когда, – «Один на всех, вкусили, и повязал он, как повязывает испокон, крепче крови, текущей ли в венах родства, запекшейся ли на ладонях. В страхе слабость, в страхе сила, мудрому же и первое, и второе Птица дает оружием»