Золотой крейсер и Тайное море
Шрифт:
– У нас теперь все так, – радикально, сам должен понимать, – она на пару секунд задумалась, – Ладно, проехали! Сгоняй-ка в подвальчик!
– Так мне ж еще у главного входа…
– Мне тоже есть чем занять себя, родной.
Чех растерялся. И там и там вырисовывался свой гешефт, но… Сходу не придумывалось, как быть.
– Так мне самой? – вкрадчиво спросила Веруня. Чех распознал по ту сторону динамика нехорошую улыбку. Больная голова судорожно пыталась найти оптимальный вариант.
– Антон
– Да ладно, ладно, не проблема, – выдавил подобие радушия Чех. Он ненавидел этот ее прикол – поминать его имени-отчеству, – За ваши деньги любые капризы.
– А ты и зайди, у нас и с капризами, и с деньгами – ажурчик.
– Ажурчик-огурчик, – подыграл ей Чех, чувствуя, как авансом попускает дурную вату в черепе.
– Только не телись, как вчера. У меня тут Кристина Ивановна…
Но Чех вырубил телефон.
– Сама и не телись, – проворчал он и повернул тачку к подсобке.
*****
– Кусь! – воскликнула Мурочка. Вместе с тревожным закатом с кладбища исчезли и люди, и нужда притворяться отпала. Фарфоровые лапки малышки еще не выучили, что мышцам за столь долгий срок бездействия полагается как следует затечь, и она прыгнула без разбега, с прицелом на самый дальний букет роз.
– Когда-нибудь доиграешься! – раздался над ней голос Черной Рок-н-Ролл Мамы. Сильная рука успела поймать Мурочку, однако удержать порядком заскучавшее существо не удалось. Кошечка извернулась, отскочила, сгруппировалась, воинственно уставившись на Жануарию. Кончик хвостика дернулся раз, дернулся два. А еще через секунду шуршание маленьких лапок уже весело перемещалось среди рыхлой земли и разноцветных зарослей и черно-золотых ленточек. «Ей весело!» – неодобрительно покачала головой Рок-н-Ролл Мама. Покосилась на малыша Олененка. Тот положил голову на такой же, как и его тело, пластиковый цветок и вяло следил за Мурочкой. Прошло до жути много времени – длинный, нескончаемый вечер. Никогда еще не было, чтобы они встречали темноту не в Доме.
– Скоро ночь, – сказала Споменка, – теперь уже вряд ли кто придет.
– Тут еще остались люди, – пожала плечами Маргоша, – я видела.
– Может это готы? – предположила Жужа, – Самое их время.
– И место, – меланхолично глядя на покачивающиеся кроны тополей, добавила Ингрид, худышка с разноцветными глазами.
– Готы, не готы, – отозвалась Зюка, и летом и зимой, кутавшаяся в сшитую хранительницей шапку с заячьими ушами, – нам-то, что теперь делать?
– Ждать, – мрачно констатировала Пуговка, накручивая на указательный палец локон, – Нас заберут. Утром.
– Почему он просто не отдал нас дочери? – спросила Эньо по прозвищу Птичка.
Для них для всех это было самой странной загадкой. Это обсуждалось, это не было секретом – Мариса, рано или поздно, должна была сменить старую хранительницу. Теперь же, сидя под чужим холодным небом, не имея ни ответов, ни даже догадок, они напоминали рассыпанные бусины.
– Новая хранительница, пусть только она будет хорошей! – Рок-н-Ролл Мама мечтательно закрыла глаза.
– И красивой, – уныло добавила Пуговка.
– Или хранитель. Я слышала – и так бывает, когда основной – не хранительница, а именно хранитель, – отметила Зюка.
– Нет,
Она положила ладонь на землю между ногами, будто бы собираясь пожалеть ее, погладить, как ребенка по голове.
– А я не против хранителя, – пожала плечами Зюка, – Мужчины – тоже люди, хоть немного и того.
Существование всегда почти только из того и состояло, чтобы красоваться на полках уютного шкафа хранительницы Алисы. Они и не могли бы до такого додуматься, что Дом, где они прожили столько, Дом, где остался один из хранителей, придется покинуть. Они непонимающе смотрели друг на друга, когда старик рассаживал их между искусственных цветов. Никак не верили в происходящее. А когда он ушел, оставив – не забыв, а осознанно оставив их – дриада несколько раз порывалась, но так и не поведала подругам о том, что довелось услышать только ей одной, три дня тому – просьбу хранительницы оставить кукол тут, рядом с ней.
«Я хочу проститься с ними. И еще. Я хочу отпустить их» – Споменка четко различала слова, произнесенные слабым голосом в тихой комнате, но и близко не могла допустить реальность подобного абсурда. Никогда, и никакая хранительница кукол не посмела бы поступить так. И сейчас Споменка не решилась озвучить подругам услышанное, в суеверном страхе, что нельзя выпускать такие слова в воздух, дабы произнесенное не сбылось. Даже теперь. Пусть и похоже, что все уже происходит, и происходит наяву.
– А кто это – готы? – нарушила молчание Мурочка.
– Это стражи города мертвых, – поделилась эзотерическим знанием, взятым неизвестно откуда, Дрю, – У них странная тайная жизнь, и о ней совершенно ничего неизвестно! Никому-никому!
– Ой, Дрю! Ой, все! – возмутилась Ингрид, – Вы что, не помните «завтрак гОтов»?
– «Завтрак гОтов»? Нет, – сдвинув брови ответила Жужа.
– Это было, когда хранители подбирали для меня аутфит 3 , – сказала Ингрид, – а это – дай Глоб 4 памяти – лет с тридцать тому назад. Вернее, подбирала-то Алиса, а он, – она небрежно кивнула в сторону остановки, – как всегда городил ерунду. Рассуждал, что завтрак, если он готов до полудня, то это вполне завтрак, и о нем говорят, что он готов, а если после – то «завтрак готов» следует говорить с ударением на первую «о». Вроде того, что готы никак не жаворонки. Я ведь тогда и стала готкой, с его подачи.
3
Аутфит – одежда для куклы.
4
Персонаж из мультсериала «Время приключений».
– Суп-культура, – совершенно серьезно добавила Птичка, – Молодежная.
– Уже триста лет, как не молодежная, – заметила Зюка, – Из них, если кто еще и жив, то одряхлел так, что только и может размышлять о симфонии метеоризма и геморроя, да с завидной цикличностью напоминать внукам, какая в старину была прекрасная жизнь. Как в их время все было чище, светлее и все такое.
– Молодежная, или нет, – сказала Ингрид, – но глаза мне именно с тех пор всегда ставили разные, в честь Брайана Хью Уоррена. Он – главный из них, из готов. Вроде как слепым был, а зрачки его были вырезаны из двух разных камней.