Золотой Крюк
Шрифт:
— С Тщедушным договориться было бы легче, — заметил Бородянский.
— Ничего не поделаешь. Но и это, я думаю, может быть нам на руку. Бородянский, видя свою выгоду, не будет вставлять палки нам в колеса. Так что пока даже на крошки со стола Льва Семеновича мы сможем начать строить цеха и закупать оборудования.
— Получается, что большую часть денег он по прежнему сможет переправлять в свои карманы. А мы то наоборот хотели его разорить!
— Ну, не все сразу… — и Марина принялась посвятить компаньонов в некоторые коррективы, которые пришлось
— Что это за отморозки к тебе нынче наведались? — зло спросил Арцибульдер.
Витек прижал мембрану рукой и переадресовал вопрос Чеботареву.
— Скажи — неизвестная банда с явно выраженной манией преследования сантехников, — посоветовал Сергей Степанович.
Витек так и передал. Авторитет только хмыкнул, буркнул "ты звони, как их снова увидишь", и повесил трубку.
— Те самые, что по коммунхозам тырят, — сообщил он братве, собравшейся вокруг него на экстренный сходняк. — Видно, на крупные дела перешли, никого не боятся, беспредел творят. Нюхом чую, война будет. Вооружаться надо — скоро и на нас наедут, так что мочить их будем.
Булыжник и Филипп несколько дней залечивали очередные раны, которыми их многотрудная жизнь потчевала куда обильнее, чем деньгами. Шора помнил про экзекуцию, которую ему пообещал Булыжник, если он снова возникнет с советами относительно сбежавшего сантехника. Но у Шоры, что называется, в заднице вода не держалась. Его распирало от желания поделиться своими наблюдениями, и он решился — в нынешнем состоянии старший братец не казался слишком опасным.
Булыжнику от версии Шоры стало еще хуже со здоровьем. Не вставая с потрепанного дивана, он прошипел:
— У тебя, Шора, последние мозги отшибло. Мы ищем сантехника, а то бизнесмен. Где ты видел сантехника в костюме, галстуке и лакированных туфлях? Если бы сантехники так зарабатывали, я бы сам, может, пошел трубы чинить. К тому же он эстонец. Что ему, в Эстонии трубы чинить некому, он сюда приперся людей грабить?
— Мы же приперлись… — начал было Шора, но Филипп не дал ему закончить.
— Кончай дурь нести, — посоветовал он. — Эстонцы сантехниками не бывают, это точно. Надо поискать в другом месте.
— Каком? Мы уже почти все обошли, — грустно констатировал Булыжник.
— Нам просто недостает свидетельских показаний. Мы до сих пор точно не знаем, как он выглядит.
— Между прочим, клиент тогда что-то про жену бухтел, — вспомнил Булыжник. — Может, к ней наведаемся?
— А адрес где узнаем? Тетка с клиентом больше не живет.
— У Алекса — он же их семейный знакомый.
— Здраво, — оценил Булыжник. — А я еще знаешь чего думаю? Может, этот Алекс нам туфту впарил, и на самом деле никакого вора на свете не существует? Может, он таким образом отбрехался от необходимости платить нам долю, когда мы на него наехали, а?
— Если так — снова наедем, будет платить, как миленький, в двойном размере. Но
К вечеру созвонились с Алексом. Тот сначала ворчал — вот, дескать, понадеялся на вас, а вы одного воришку поймать столько времени не можете — но новый адрес Елены все-таки дал. Оказалось, он и с ней поддерживает дружеские отношения. Правда, исключительно по телефону.
— У меня принцип такой: стараться ни с кем не портить отношений, — пояснил Алекс. Филипп поблагодарил за информацию, повесил трубку и пересказал разговор подельникам.
— А говорят, принципиальных людей не осталось! — уважительно прокомментировал Шора. Булыжник с сожалением посмотрел на идеалиста, хотел что-то ответить, но понял, что чем лечить застарелого больного, легче его не замечать. И промолчал. Зато Филипп уже натягивал куртку.
— Поехали, хватит разлеживаться, — командовал он.
— Сейчас? На ночь глядя?
— А ты что, темноты боишься? Думаешь, ее можно будет дома днем застать? Наверняка же из салонов красоты не вылезает, деньги тратит.
Жил Бородянский в высотке на Кутузовском проспекте. Булыжник нажал кнопку звонка, почти вдавив его в штукатурку. За сейфовой дверью послышалось шарканье шагов, потом кто-то прильнул к глазку.
— Чего надо? — неласково спросил женский голос за дверью.
— Бородянская Елена здесь обитает? — стараясь казаться вежливым, поинтересовался Филипп.
— Предположим. И что?
— Мы от ее бывшего мужа. Откройте, разговор есть. По поводу кражи.
Елена рассматривала гостей в глазок, но цепочку снимать не торопилась. Гости были скорее похожи на бомжей, чем на людей порядочных. Еще о краже толкуют. Елена не слышала, чтобы современные воры предупреждали хозяев о своих намерениях, однако в квартире она была сейчас наедине со своими ценными вещами, и расставаться с ними не имела желания.
— Какой кражи? — спросила она из-за двери.
— Так у вашего мужа двести штук умыкнули — вы что, не в курсе?
Елена подумала минуту, оценивая обстановку. Женщиной она была смелой, и в случае осложнений пару двоих — худого и маленького — уложила бы на месте одним своим зонтиком. Но вот с тем громилой ей, пожалуй, не справиться. Однако они говорят, что у Чеботарева украли деньги? Она была уверена, что он их проиграл, или же вложил куда-то втайне от нее. Любопытство терзало ее сильнее страха за свои бриллианты.
— Вы сыщики, что ли? А удостоверения у вас есть?
— Нет у нас удостоверений и никогда не было. Можем предъявить только отпечатки пальцев и честное слово.
Елена приоткрыла дверь, не снимая с петли цепочку. Вращающий зрачками субъект на переднем плане, понимая, что в квартиру на рюмку кофе их приглашать не собираются, порылся под курткой и вытащил кипу фотографий. Елена поморщилась: он гостей пахло примерно так же, как от сантехника, посетившего их незадолго до размолвки с мужем. "Как им удается так одинаково вонять? Будто духи одни на всех приобретают", — подумала Елена.