Золотой век
Шрифт:
Граф Румянцев-Задунайский и генерал Потемкин вместе вышли после совещания из кабинета государыни.
— Кстати, Григорий Александрович, не можете ли вы мне сообщить кое-что о моем бесследно пропавшем адъютанте, чем бы премного меня, старика, обязали, — останавливаясь в одном из зал дворца, обратился с такими словами Румянцев-Задунайский к Потемкину.
— С готовностью рад, граф Петр Александрович, только слишком немного. Сколько помнится, поручика Серебрякова вы присылали ко мне с письмом?
—
— Это все равно, граф, ведь вы изволили же присылать его ко мне?
— Ну, да… «изволил», а содержание того письма вы помните, генерал?
— Кажется, что-то такое, вы, ваше сиятельство, желали от меня узнать о смерти… о дуэли покойного князя Голицына, — небрежно, но едва скрывая смущение, проговорил Потемкин.
— Да, государь мой, точно желал узнать о роковой дуэли всеми нами любимого и глубокоуважаемого князя Петра Михайловича. Я хотел узнать подробно о его преждевременной кончине… Покойный князь был моим лучшим другом, и права друга дают мне, государь мой, тоже некое право спросить вас, как секунданта убитого князя, как произошла дуэль?
— Вы заговорили со мною, граф, не о дуэли, а о своем пропавшем адъютанте, — хмуро ответил Потемкин.
— Уж одно, государь мой, к одному.
— О том, и о другом не место и не время говорить, граф, — весь вспыхнув, с неудовольствием промолвил Потемкин. — Простите, мне некогда, — добавил он и быстро пошел вперед.
— А, господин генерал, «знает, видно, кошка, чье мясо съела», — вслед удалявшемуся Потемкину громко проговорил старый фельдмаршал.
— Что вы этим, граф, хотите сказать? — остановившись, бледный как смерть, дрожащим голосом спросил Потемкин.
Слова Румянцева-Задунайского сильно его кольнули, задели за живое. Напомнили ему что-то страшное, ужасное, которое он старался всеми силами забыть, ничего не помнить.
«Граф знает, он подозревает», — эта мысль заставила едва совладать с собою Потемкина.
— Ничего особенного, государь мой, я только в пример привел поговорку…
— Какой пример? Кому? — несколько оправившись, спросил у фельдмаршала Потемкин.
— Вам в пример.
— Как., как… мне?..
— Ну, да… вам… вам… Впрочем, довольно об сем. Вы, государь мой, идите своей дорогой, а я пойду своей… Только гляди, господин генерал, не оступись.
Тут к графу Петру Александровичу подошел какой-то придворный вельможа и заговорил с ним.
А Потемкин, бледный, встревоженный словами графа, поспешил к дворцовому выходу, проклиная свою встречу с Румянцевым-Задунайским.
XXIX
Граф
Нечего говорить о том, что вся полиция, все сыщики поставлены были на ноги. Кажется, в Москве не было дома, где бы не спрашивали или не разузнавали бы о поручике гвардии Серебрякове.
Искали, наводили справки не только в Москве, но и вне ее, по дорогам, по которым должен был проезжать Серебряков из Москвы к Дунаю.
Но все тщательные и продолжительные розыски ни к чему не привели.
О Серебрякове не было ни слуху ни духу; он как в воду канул.
Из всех сыщиков того времени выделялся один хитрый, пронырливый сыщик Мишка Жгут.
Мишка Жгут прежде был сам жуликом и вором; его не раз судили, наказывали и выпускали на свободу, он опять принимался красть, его опять наказывали.
Наконец Мишке Жгуту надоело это «ремесло», и он был принят на службу при полиции сыщиком.
Куда в то время плохо пришлось ворам и мошенникам.
Мишка Жгут, хорошо зная своих бывших товарищей по ремеслу, принялся их ловить и предавать в руки правосудия.
Разбои, воровство и грабежи стали в Москве много реже.
И все это благодаря труду Мишки Жгута. Какая ни случись в Москве кража или какое преступление, Мишка Жгут непременно отыщет преступника.
Начальник полиции, получив от фельдмаршала Румянцева-Задунайского приказ разыскать офицера Серебрякова, обратился «к помощи и содействию» Мишки Жгута.
— Выручай Мишка… услужи!.. Отрой живым или мертвым офицера Серебрякова; отыщи его на дне морском и за это получишь большую награду. Денег на расход и людей на подмогу — бери, сколько хочешь… только разыщи… ведь сама государыня императрица того хочет, — такие слова проговорил Мишке Жгуту обер-полицеймейстер, отпуская его на розыски.
Сыщик дал слово своему начальнику выполнить его приказ.
Мишка Жгут со всем пылом принялся за розыски: на успех он надеялся и ему не составило большого труда разузнать, где поручик гвардии Серебряков останавливается по приезде своем в Москву.
На Ивана Зорича, содержателя постоялого двора «для приезжих дворян и офицеров», полиция давно «сумнительно» посматривала, он находился у полиции в подозрении.
Но благодаря ловкости Ивана Зорича, а также и его «карману», его терпели и из Москвы не выселяли.