Золотой запас
Шрифт:
Эта истина торжествовала в мире:
Дикий хрип дуды его затих...
А певцы уже гремят на лире
Вновь и вновь да всё о вас двоих —
Лишь о нимфе песнь да о сатире!
***
От соприкосновения
Художника с Жизнью
Рождаются крылатые образы —
Икары, Пегасы, Победы, Эроты
А от соприкосновения
Пустопорожника с жизнью
Получаются слизни.
Уроды, мордовороты.
МИР ИСКУССТВА
А кому какое
До оставшихся здесь книг,
Изваяний и полотен,
Хоть у всех душа и тело,
И неповторимый лик
Страшен, дик, жемчужно потен
От желанья стать понятным.
Исказив свои черты!
О, желанье стать понятным.
Не становишься ли ты
Чем-то вовсе и обратным!
ЦАРСТВО ДЕРЕВА
Мой друг
Навыворачивал
Корней древесных тьму
И всё переиначивал, как надобно ему:
Древесные иконы, древесные драконы, древесный самолет.
Древесные баклаги и в них древесный мед,
Древесные варяги среди древесных вод,
Древесных дев прелестный, чудесный хоровод,
Спасательный древесный тяжеловесный круг...
Так мой поверил друг.
Что он и всё вокруг —
И дом его, и дверь его.
Чердак, чулан, чубук —
Из дерева, из дерева:
Береза, вяз.
Дуб, бук!
БЕРЕЗЫ
— Тянущий церковное вино.
Окружен старинными вещами,
Чем угодно можешь грезить, но
Сравнивать березы со свечами —
Ты подумай! — зто все равно,
Что морозы сравнивать с печами! —
Так промолвил я, пожав плечами,
Но, взглянув случайно за окно,
Я увидел целые обозы.
То есть вереницы тягачей
В белом свете гаснущих лучей,
Странный груз влачащих...
— Это что за
Пачки циклопических свечей?
— Это,—ты ответил мне,—березы!
ПЕРЕСКАЗ,
ИЛИ КАК Я ПЕРЕВОДИЛ
«ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ» АРТЮРА РЕМБО
Я не перевожу, а я читаю
Его как будто просто для себя,
И никакой надежды не питаю
Я, времени напрасно не губя,
Прекрасный текст в тиски размера втиснуть
А вам-то удавалось? Черта с два! —
Так пусть топорщатся, чем кисло виснуть,
Прекрасно-непокорные слова!
И, может быть, победы долгожданной
Таким путем я и добьюсь как раз,
А вообще выходит вот что: «Пьяный
Корабль» не перевод, а пересказ!
***
На и роя у навалился я, кляня
Ее невероятное упорство.
Стихи же, будто позади меня,
Стоят и смотрят на единоборство.
Они ничем не могут мне помочь,
Но с ними и во сне и наяву я
Содружествовать
Над прозою победу торжествуя!
ДАЛЬНИЕ ЗВЕЗДЫ
Как ни давно
Живу на свет»-,
К чему глаза бы ни привыкли.
Но не обрел я даже трети
Мне предназначенных реликвий
И не прочел и половины
Тех книг, что должен прочитать я.
Хотя и в этом не повинны
Их авторы, мои собратья,
А что касается полотен,
Подобных неоткрытым звездам.
Их в бездне столько тысяч сотен,
Что и каталог их не создан!
ЕСТЕСТВЕННОСТЬ
Вечером,
Как только шум уляжется,
Слышу: речь идет о тишине
И спокойствии, и. как мне кажется.
Даже, может быть, и обо мне.
— Да, едва ли что-то еще есть у него!
– Разумеется. И от него
Надо ждать чего-то сверхъестественного
Или уже больше ничего.
И, быть может, не во мне, но есть в ином
Сверхъестественная мощь борца.
Позволяющая ему
Естественным
Ныть
И оставаться
До конца!
* * *
Из мира
Облачных
Страниц,
Разрозненных Двадцатым веком,
Одна из прилетевших птиц
Вдруг обернулась человеком,
И там, где лунное ведро
Ушло в небесные чернила.
Свое летучее перо
О серн Венеры очинила:
— Все станет на свои места.
Уход твой назовут утратой
В год от рождения Христа
Две тысячи девятьсот пятый.
А до тех нор доволен будь
И безмятежностью забвенья,
Ложась своей же гордой тенью
На собственный свой торный цуть!
— А! Предрекать одно и то ж
Мы любим: лишь в Грядущем слава!
А вдруг придет скорей, чем ждешь,
Своя удача, величава!..
Но с валуна вспорхнул он вдруг.
Как будто вовсе обессилел
Не я, а мой пернатый друг,
Которому я опостылел!
***
Ну, вот
И снова я в унынье
И снова на себя грешу.
Что затерялся как в пустыне,
Где ничего не воскрешу.
Слова куда-то улетели,
И, если реют вдалеке,
От них я вижу только тени,
Мелькающие на песке.
Я перелистывал поэмы,
Как будто их писал не я...
Вот так и улетаем все мы
В неведомые края.
Где, сказанные, не годятся
Для повторения слова
И только новые родятся —
Лишь в этом сущность мастерства.
ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ
Я старых записей густую вязь
Перебираю в грустном удивленье.