Золотой запас
Шрифт:
Своей неаккуратности дивясь.
Но так писал я вовсе не из лени,
А говорю без ложного стыда,
Что отроду не знал я зтих правил,
И там, где это надо, никогда
Я знаков препинания не ставил.
Не соблюдал ни точки с запятой.
Ни просто запятых, ни многоточии.
А всё подряд лепил я, как простой
Необразованный чернорабочий.
Ошибки делая то тут, то там.
Ну, ладно, напишу воспоминанья,
И в них-то уж
Как следует, все знаки нрепинанья!
И вот пишу, и мечется рука
По запятыми полному листочку,
Но все же сил достаточно пока,
Чтоб не поставить там, где должно, точку,
Подобную
Могильному
Цветочку!
* * *
Дебатам, прениям, стычкам
Приходит желанный конец.
Я роздал себя по частичкам
В усладу лукавых сердец.
Ложится за складкою складка
На гладь моего лица.
Но было так сладко, так сладко
Ложиться в чужие сердца!
* * *
Есть поэмы, не закончены
Сорок лет и пятьдесят.
Будто, немы, колокольчики
Нерасцветшие висят,
Все-то что-то ожидающе
И ничуть не увядающе.
На упругих стебельках.
Будто в будущих веках.
Значит, это не беда еще,
Если есть перо в руках!
***
И вдруг
Затухли
Лир бряцанья
И самопишущие перья.
— Ты кто?
Не Дух ли Отрицанья?
А может быть, и Дух Безверья?
Прочь! Отвяжись! Прими гоненья!
Усвой запрет сюда соваться!
А он в ответ:
— Я — Дух Сомненья,
Но можешь ты не сомневаться,
Что никому не воспрещаюсь
И никому я не навязан!
Так он воззвал. И, не смущаясь,
В одно мгновенье скрылся с глаз он,
Как дьявольское наважденье,
Дух Отрицанья с мглистым ликом,
Но с чистым Духом Утвержденья
Почти близнец,
Коль не двойник он!
ПРИХОДИТ ВРЕМЯ
Приходит время уверять,
Что нету равных мне по силе,
Приходит время умерять
Свои могучие усилья.
Приходит время убирать
Сеть паутины в доме отчем.
Приходит время умирать,
Но и оно проходит, впрочем!
***
Такое иногда бросишь,
Что и не разберет никто,
Если даже и сам ты попросишь,
А лет через сто
Глядишь, — совершенно понятный
Рассказ это был или стих,
И тут не пойдешь на попятный.
Если ты автор их!
***
Ты пишешь так мелко о том, что прошло.
Что даже сквозь выпуклое стекло
Твоих не рассмотришь идей,
Как будто бы след от пера и чернил
Кишит миллионами
А вовсе не делом людей.
А я все крупней и крупнее пишу.
Как будто бы сам и себя отношу
И тех, с кем бывал я знаком,
К гигантам: уж так всё я вижу кругом!
А кто дальнозорок и кто близорук —
Пускай установят потом!
ПРЕДТЕЧИ
О, русские художники-моряки —
Гардемарины и мичманы,
Побывавшие всюду от Арктики до Антарктики,
Это ваших альбомов с крыльями альбатросе ними,
С нежными эскимосками и с алеутскими снежными девами
И с таитянскими королевами
Вижу я трепетные листки.
И я понимаю, что вы не гении,
Но когда подумаю о Гогене,
То, без сомнения, вы были его предтечами.
Точно так же, как вашим нредтечей был, скажем,
Лука Воронин.
Или немного раньше, или же очень вскоре
Дмитрий Лаптев, изобразивший фантасмагорический
мыс Святой Нос,
Украшающий Северное или Ледяное
море.
** *
Словами
Иногда швыряются;
Небрежно брошены, теряются
Они в грязище и в пыли.
И часто даже испаряются
Они с лица сырой земли.
Но и словесная испарина
Порой настолько густо сварена.
Что. испарённая в зенит,
И там мерцает, как фонарь, она
И даже ржавственно звенит!
И. может быть, порой случается.
Что и вокруг Земли вращаются.
Пусть как утиль, металлолом,
И падают и возвращаются
Слова, звучавшие в былом!
ГЛАЗИЩИ ЛЕНОЧКИ БЛАВАТСКОЙ
Когда
Сушкова Катерина
Над Лермонтовым изгилялась,
Так никогда еще невинно, но яростно не проявлялось
Коварство девичье.
Упрямясь,
Лукавые уста смеются:
— Мишель, Вы — мальчик! Вам покамест
Стихи не очень удаются,
и обработывать их надо!
А он,—
И впрямь юнец совсем он,—
Глядел и сатанел, как Демон,
Мятежный дух, исчадье ада!
И вот умчится на Кавказ он, ему обратно иуть заказан.
А что останется от Кати? Племянница в коротком платье -
Елена. Это ей, Елене, перед собою на колени
Поставить демона неймется, неймется с демоном бороться,
Провозглашая выявленье ядра божественного в теле...
И часто грезятся Елене такие странные явленья.
Что даже и сама смеется, порой пускаясь на уловки
И всяческие подтасовки, когда игра не удается.
Вот что за бред в ее головке!
...Горят насмешливостью адской