Золотые рыбки
Шрифт:
Алена взяла его руку, большую, широкую, надежную, и приложила к щеке. Борис погладил ее.
— Борь, ну откуда маньяк узнает обо мне? Это Краснов придумал, чтобы затащить меня в постель.
— Уверена?
Она была уверена как раз в обратном.
— Борь, мы поговорили, все выяснили. Между прочим, зеленый зажегся…
Ауди рванула вперед. К дому Кудинова они подъехали почти без опоздания.
— Спасибо, братик!
Алена чмокнула седую шевелюру Бориса. Он вылез из
— Может, все-таки встретить?
— Ни в коем разе. Может, я вообще никуда не поеду…
Мысль идиотская. После встречи и разговора с Семеном она никогда не ляжет в постель с Гришей. Хотя изначально такая идея зрела. Казалось, если она переспит с другим мужчиной, то сотрет с себя следы Краснова. Да куда там! Стоило ему сегодня взять ее за руку, как внутри все оборвалось от желания. Такой петлей захлестнуло, что она не выдержала и раскисла. Хорошо, что он ничего не понял. Или сделал вид, что не понял. А каким он сегодня был ласковым и нежным!.. На колени встал, чего она никак не ожидала, предложение сделал. Щипала и царапала себя, чтобы не согласиться на него.
— Аленка…
— Что? — она взглянула на Бориса.
— Я ведь тебя знаю. Наверняка что-то задумала. Еще есть время остановиться.
— Борька… Я люблю тебя!
Поцеловав Бориса, Алена упорхнула птичкой в подъезд кудиновской многоэтажки.
Григорий встретил у лифта — наверное, курил и уже не раз.
— Наконец-то! — выдохнул он с облегчением и на всякий случай посмотрел в лифт — нет ли там Мимочки.
— Не беспокойся, я одна, — рассмеялась Алена. — Мимочку я не взяла. Борька поехал в отель. Но обещал вернуться, если ты попытаешься меня обидеть…
— Да что ты, радость моя! Ты сегодня восхитительна.
— Я всегда такая, — Алена гордо переступила порог, и Кудинов закрыл дверь.
Он проводил ее в зал. Как и ожидалось, их ждал стол: шампанское в ведерке со льдом, свечи в витых подсвечниках, тарелки тонкого фарфора, серебряные приборы. Из кухни доносились ароматные запахи. Даже шторы задернул, шутник.
— Это тебе…
В руках у Алены оказался букет молочно-белых роз. Дрожащие лепестки хранили на себе искорки влаги. Красиво и тонко, Алена оценила.
— Спасибо.
— Хочешь, я тебя с ними нарисую? — В Грише ожил художник, заблестели от вожделения глаза.
Спешит. Обычно он баб соблазнял в студии. Колорит там и атмосфера непередаваемая — ни одна женщина устоять не могла. Кроме нее.
— Гриш… — Алена отложила букет на столик в прихожей.
— Ладно, понял!
Кудинов суетливо метался по залу, усаживал Алену, наливал шампанское, расхваливал закуски и потчевал ими даму. К ее визиту он приоделся в новые джинсы и рубашку, побрился,
— Аленушка, за что выпьем, милая моя?
— Не знаю. Предлагай.
— Давай… за нас!
Оригинальный тост… Они чокнулись, выпили. Шампанское было сладкое. Алена облизнула губы.
— Может, приступим? — он потер руки. — Я нарисую тебя в облике царицы Савской… Смотри!
Он вышел из зала и вернулся с бархатной плоской коробкой в руках. Когда Гриша открыл ее, Алена вскинула брови: на черной бархатной подушечке переливалось бриллиантовое колье. Словно нанизанные на нитки чьи-то слезы…
— На тебе будет это… и больше ничего! Грандиозно, правда?
— Откуда ты его взял? — Алена тронула пальцем холодные камни. Говорят же, что они никогда не согреваются. — Купил?
— Родная, откуда у меня такие деньги? — Кудинов почесал подбородок. — Это подарок…
— От женщины? — Алена склонила голову к плечу. — Ах Гриня, тайный искуситель!
— Подарок от поклонницы, очарованной моим творчеством, — скромно подтвердил он и скомандовал: — Надевай!
Но сначала — все сними! Его взгляд говорил больше, чем слова. Но Алена не торопилась.
Отпила еще шампанского, примерила колье, покрутившись возле зеркала.
— Аленушка…
Гришины узкие ладони опустились на плечи, стиснули и принялись мять. Если от прикосновений Семена она замирала, то сейчас потянуло передернуться. Алена не сделала этого, чтобы не обидеть Кудинова.
— Гриш…
— Ну что ты ломаешься? Хочешь же… — зашептал он ей в ухо.
— Хочу. Но не с тобой.
Радость, мелькнувшая в его глазах, испарилась.
— Я думал, что раз пришла…
— То и легла под тебя? Нет, Гриша. Я предпочитаю видеть тебя в своих друзьях. Если ты согласен…
Он сиротливо сжался, опустил руки в карманы.
— У меня есть выбор?
— Он всегда есть. Я могу уйти. Могу остаться. Что ты выбираешь?
— Эх Алена, губишь ты меня, губишь как гения, как творца!.. Ладно, я согласен на дружбу.
— Вот и замечательно. Твори, Гриня, но про ню забудь.
Он всплеснул руками:
— Хоть это оставь! У меня уже концепция разработана… наброски сделаны… идея оформлена…
На все Алена качала головой.
— У тебя есть какие-нибудь исторические костюмы?
— Исторические?.. — он задумался, потом бросился в кладовую, где долго ругался, чихал от пыли, ронял банки с растворителями и всякую подобную нужную ерунду. — Нашел! Это платье мне один знакомый дизайнер подарил. Его хотели купить за очень большие деньги, а он не согласился продать. Взял — и подарил. Идиот!