Золушки при делах. Часть 2
Шрифт:
В один из дней – дней, потому что полоса света рисовала на полу идеальную прямую, - послышались шаги, и к его клети приблизились двое: высокая рыжеволосая фарга с красивым, но холодным лицом, и старик, ступавший тяжело и неровно.
Лихай свернулся клубочком, накрыл морду хвостом и задышал спокойно и размеренно, как лис, находящийся в глубоком сне.
– Вот он, несостоявшийся герой-любовник, дрыхнет!
– зазвучал низкий женский голос.
– Хорош, - проскрипел ее спутник, - давненько я не встречал
– Их никого и не осталось, он – последний, - ответила женщина.
Старик причмокнул губами.
– Природные мощь и красота попраны этими мягкотелыми уродцами - людьми! Жаль, жаль! Но он послужит нам для того, чтобы их уничтожить! Мы отправим его в самое сердце Ласурии, как отравленную стрелу, и будем ждать воли… Завтра проведем обряд, идем!
– Старший, когда же мы, наконец, познаем ее?
– Терпение, клыкастая, терпение! Сокрытых еще слишком мало в центральных частях страны! Всему свое время.
Они ушли, однако Лихо навострил уши. В сказанном было что-то, чего он не понял. Интонация, с которой старик произнес слово «воля».
Нет, не так!
ВОЛЯ.
Загадки множились, не давая ответов. Что ж, он вернется к ним позднее, пока ясно одно – с ним что-то сделают завтра. Что-то, чему он вряд ли обрадуется… А значит, надо рвать когти!
***
Его Величество с трудом разлепил веки и уставился в потолок, нисколько не походящий на потолок его дворцовых покоев. Медленно перевел взгляд на источник света, сощурился, разглядывая обнаженную женскую фигуру, застывшую у окна, которая казалась сияющией из-за заливающих ее солнечных лучей.
Услышав движение короля, спустившего ноги с постели, Богиня чуть повернула голову.
– Ты знаешь, что прекрасна, Ники? – хрипло спросил Редьярд и, увидев кем-то заботливо поставленный на столик у кровати кувшин с водой, жадно приник к нему.
– Я знаю, что люди – трусы, прикоснувшись к Вечности, тут же спешат напиться и забыть о ней… - задумчиво ответила она.
– Эй, ты пила наравне с нами! – возмутился король.
– Я тоже трусиха, - по голосу было слышно, что она улыбается. – Закажем завтрак в номер?
– Заказывай, - махнул рукой Рэд и снова улегся. – На носу Весенний бал, а это значит суета и примерки у Артазеля, который опять будет не в духе из-за количества заказов! Устрою себе сегодня выходной… Иди сюда!
Волшебница прошлась по комнате, подбирая с пола предметы одежды.
– Не пойду, да простит меня Твое Величество!
– качнула головой. – Позавтракаю с тобой и отправлюсь в Башню. К сожалению, у меня нет достойного преемника, как у тебя. Все приходится делать самой.
– Знаешь, я с тобой знаком тысячу лет, - ничуть не обиделся Редьярд, - помню, как подростком пялился на твою задницу, когда ты приезжала к моему отцу потолковать о делах. Ты – как
Никорин на мгновение перестала застегивать пуговки на батистовой рубашке и взглянула на него исподлобья:
– Полагаю, мое место займет магистр одного из Орденов, набравший большее количество голосов членов Высшего Магического ковена.
– Ты меня не успокоила!
– буркнул король.
Его настроение стремительно падало. Не иначе Аркаеш нашептал, что по сравнению с увиденным ночью в картине мастера Вистуна ничто не вечно в этом худшем из лучших миров! В том числе и Его Ласурское Величество...
Уже одетая Ники села на край кровати и взяла руку короля в свои.
– Времени на нас наплевать, Рэд, так какой смысл расстраиваться? Надо жить. Просто жить.
– Просто жить… - эхом повторил он. – Как ты думаешь, если я прикажу этому рисовальщику с его мозгомешательными картинами стать придворным художником – он согласится?
– Если прикажешь, куда ж он денется?
– захохотала Ники.
– Но я бы на твоем месте сначала рассказала ему, как он талантлив и велик, как ценен его гений для Ласурии. И только потом предложила бы должность, позволяющую держать его при себе в качестве драгоценности государственного значения.
– Как хорошо иметь подданных, не боящихся говорить правду!
– улыбнулся Редьярд. – Драгоценности государственного значения – это ты и Дрюня, клянусь Пресвятыми тапочками!
Никорин похлопала его по руке и поднялась.
– Пойду, закажу завтрак, Твое Величество, а после можешь подремать или позвать к себе какую-нибудь славную девку, дабы продолжить с ней то, что не получилось со мной!
Пока ее не было, король умылся, оделся и даже умудрился пальцами расчесать густую пшеничную шевелюру, в которой вовсю серебрились седые волоски. Подойдя к окну, выглянул на улицу. Очерченный светом силуэт волшебницы все еще стоял у него перед глазами. Странное дело, его не бесило осознание того, что имея эту женщину, он не владел ее сердцем и помыслами. Он принимал Ники такой, какая она есть, не ломая, как поступал обычно. Рейвин добилась подобного отношения к себе путем долгой, полной боли и унижений борьбы с ним, а Никорин он принял сразу, как принимают данность.
Архимагистр вернулась со служкой, несшим полный тарелок и горшочков поднос, и запотевший штоф с гномьим самогоном. Жидкости в нем плескалось ровно на два глотка.
– Это оскорбление короны! – возмутился Рэд, когда Ники разлила самогон по стопкам. – Твои дозировки подозрительно напоминают мне мэтра Жужина!
– Все, что я делаю – я делаю на благо короны, - усмехнулась волшебница. – Ты пей, пей, Твое Величество, а то сейчас явится шут и все выдует!
– Откуда ты?.. – изумился Редьярд.