Зомби идет по городу
Шрифт:
– Значит, я правильно понял – ваш муж пропал полгода назад совершенно неожиданно?
– Да, в июне. В начале июня. Уехал на машине и не вернулся.
– На машине?
– Да, у него была машина.
– Личная?
– Он купил ее за полгода до этого... Подержанную.
– Уточняю... Купил или же ему ее подарили?
– Видите ли, в чем дело, – Женя замялась. – Наверно, можно сказать и то, и другое...
– Не понял? И купил, и подарили?
– Да. – Она беспомощно посмотрела на него.
– Хорошо. Купил он. А кто подарил?
– Есть один
– Фамилия?
– Байрамов.
– Он что, уступил машину за полцены?
– Ее потом нашли сгоревшую... Сергея в ней не было. Если вы пришли узнать о машине...
– До этого мы еще доберемся. Сколько он отдал за машину?
– Да мало, господи... Можно считать, что Байрамов ее просто подарил. Какие-то чисто символические деньги... Байрамов ничего не хотел брать. Сережа и говорит ему... Должен же, говорит, я себя за что-то уважать... И отдал все, что у него было. Главное в другом... Он много писал о Байрамове, эти статьи тому здорово помогли, он вошел в круг влиятельных людей, получил кредиты, приобрел несколько магазинов, потом уже выставился в депутаты...
– После того как пропал Сергей, Байрамов был у вас дома, здесь?
– Ни разу.
– А раньше бывал?
– Часто... Они здесь работали над статьями.
– И Байрамов никак вам не помог, после того как исчез Сергей?
– Что вы... Ведь они с Сережей поссорились... Даже не то чтобы поссорились... Как говорят, пути разошлись.
– А после того, как пути разошлись... Байрамов не требовал вернуть машину?
– Нет... Сергей предлагал, но тот отказался. Сказал что-то в том духе, что мы, дескать, в расчете. Скажите... Может быть, и я могу задать вам несколько вопросов?
– Задавайте, – разрешил Пафнутьев.
– Сергей жив?
– Самый сложный вопрос...
– Ну... Если самый сложный... Значит, не исключено?
– Не исключено.
– Ну?! Говорите же! Что стоит за этими вашими недоговорками? Почему вы не хотите мне все сказать? Он обгорел? Изуродован? Искалечен? Или же мне опять придется труп опознавать?
– Остановитесь, Женя... – взмолился Пафнутьев. – Я не могу так быстро. Давайте чуть помедленнее. Вот послушайте... Полгода назад в городскую больницу поступил человек... Его привезли уже ночью... В очень плохом состоянии. Не буду говорить подробнее. Он был в очень плохом состоянии. Сейчас он жив... Но он не помнит, кто он, кто его близкие, чем занимался раньше...
– Но говорить он может?
– И неплохо. Речь у него в порядке. Так бывает.
– Так поехали к нему! – Женя вскочила.
– Сядьте, Женя... Дело в том, что он перенес много операций, в том числе и на лице. Он очень изменился, у него даже рост другой. У него...
– Если это он, я узнаю. – Женя опять вскочила, бросилась к вешалке, начала что-то надевать на себя, не попадая в рукава, слезы опять навернулись на ее глаза. – Сереженька, это ты, я знаю... Это ты... Мне столько трупов снилось, столько трупов... Но он ни разу не приснился мне мертвым, ни единого раза. – Женя присела перед Пафнутьевым на табуретку. Но тут же вскочила и, схватив
Но Пафнутьев проявил твердость. Он взял женщину за руки, снова усадил на табуретку и, сняв с нее пальто, отнес на вешалку.
– Поговорим, – кратко пояснил он свое поведение.
– Простите, – сказала Женя. – Я за эти месяцы немного тронулась умом.
– Бывает, – кивнул Пафнутьев. – Продолжим, – он сложил руки на столе. – Тот больной, о котором я сказал, очень изменился... И ничего не помнит из своей прежней жизни. Может быть, вы у него на теле найдете какое-нибудь знакомое местечко... Родинка, шрам, царапина какая-нибудь... Но может так оказаться, что знакомую вам родинку вы найдете совсем не там, где ожидаете ее увидеть...
– Настолько...
– Да. Он попал в страшную аварию. Вы должны понять еще одно... Это другой человек. Психически другой, по характеру. Но есть один признак, по которому вы все-таки можете его узнать...
– По голосу, – сказала Женя.
– Правильно! Молодец! – воскликнул Пафнутьев. – Давайте в таком случае поступим так... Я сейчас наберу номер телефона, и вы поговорите... Как?
– Я не смогу. – Женя опустила голову, и Пафнутьев увидел, как слезы, отрываясь от ее ресниц, падают на ладони. – Я не смогу, Павел Николаевич, со мной что-нибудь случится... Истерика какая-нибудь или еще что...
– Глупости! – с преувеличенной уверенностью сказал Пафнутьев. – Ничего с вами не случится. Уж если вы собирались немедленно мчаться к нему в больницу, то уж позвонить-то для вас совсем будет не трудно. Ведь он не будет знать, с кем говорит, да и вас-то он не помнит. Для него это будет просто звонок незнакомого человека. И все. Спросите, не помнит ли он вас, не узнает ли ваш голос, можете сказать, что зовут вас Женей, фамилию назовите... Про детей говорить не надо, мало ли чего. О том, что вы его жена, тоже не надо. Легкий, ни к чему не обязывающий телефонный разговор.
– Неужели смогу...
– Ваша задача одна – по голосу, по манере говорить постарайтесь узнать, он это или не он. Ну? Вперед?
– А вдруг не он?
– А вдруг он?
– Да, конечно... С чего-то надо начинать.
– А то приедете в больницу, увидите незнакомого вам человека, который будет к тому же вас сторониться как чужого, на что-то там претендующего... Ну, Женя? – Пафнутьев осторожно положил руку женщине на плечо.
– Господи! Да, конечно, позвоню, конечно, поговорю... Дайте только с духом собраться.
– Вот это уже разговор!
– Только стойте рядом на всякий случай. Если буду падать – подхватите.
– Это я могу, с этим я справлюсь, – заверил Пафнутьев.
Женщина прошла в другую комнату и принесла телефон. Длина шнура позволяла переносить его по всей квартире. Телефон она поставила на стол, между собой и Пафнутьевым. Поправила его, повернула диском к Пафнутьеву.
– Итак... Что мне сказать ему? С чего начать?
– Может быть, у вас были какие-то свои, опознавательные слова? Как вы его дома называли?