Зона для Сёмы–Поинта
Шрифт:
— Сергей, вы сказали? — переспросила Елизавета и загадочно поинтересовалась: — Уж не вы ли являетесь виновником торжества?
— А вы откуда это знаете? — удивился Сергей.
И тут девушка наклонилась к его уху и томно прошептала:
— Так у вас на лбу написано, что вы и есть именинник! — сказала и тут же неожиданно залилась в хохоте.
Она смеялась столь заразительно, что ее смех подхватили почти все присутствующие.
— У вас такой удивительный голос, что я готов слушать его вечно! — он произнес это столь торжественным голосом,
— Пойдемте танцевать! — вдруг предложила красавица.
Сергей покраснел от неожиданного приглашения и беспомощно оглянулся: у оркестра как раз был перерыв, а это могло сорвать его планы.
И Сергей, чтобы как-то скрыть свое смущение, громко воскликнул:
— Маэстро, музыку!
На его счастье музыканты уже оказались на месте и тут же заиграли вальс.
— Вы умеете танцевать вальс? — спросила Елизавета, и ее глаза вновь хитро блеснули.
— Я все умею! — пересохшими от волнения губами выдавил он, сразу подхватил ее за талию, и они закружились в красивом танце.
Они были такой красивой парой и настолько подходили друг другу, что все присутствующие встали вокруг них полукругом, наблюдая за их легким скольжением в вальсе. Женское население завидовало партнерше, а мужское — виновнику торжества.
Когда музыка закончилась, они остановились, но рук своих не разжимали и не хотели выпускать друг друга из своих объятий. Они стояли и, не мигая, смотрели в глаза друг другу.
Трудно сказать, сколько бы продлились эти «переглядки», но в этот момент рядом раздался чей-то голос:
— Что, уже познакомились? — спросил он.
Этот голос Сергею был хорошо знаком: он тут же отпустил партнершу и вытянулся по стойке «смирно»:
— Так точно, товарищ генерал! — виновато выпалил он.
— Оставьте субординацию и свои реверансы, Сергей, это твой праздник, — добродушно бросил генерал и добавил: — А это моя дочь!
— Ваша дочь? — с ужасом воскликнул Сергей.
— А что, ты против? — улыбнулся генерал, явно довольный произведенным эффектом.
— Я? Нет, что вы? Я за! — с глупой улыбкой тут же возразил капитан.
— Вот и хорошо! Веселитесь, а у меня есть дела! — стерев с лица улыбку, заметил генерал, потом чмокнул дочь в щеку и пошел к выходу…
С этого вечера и началась странная «любовь» между Сергеем и Елизаветой: когда один человек безрассудно любит, а другой только позволяет себя любить и всячески унижает того, кто любит.
Девушка относилась к Сергею, как к вещи, которой можно любоваться пять минут, потом взять и вытереть об нее ноги. Создавалось впечатление, что Елизавета, издеваясь над Сергеем, ловила настоящий кайф. И чем больше она заставляла его страдать, тем больше получала удовольствия.
Разумом Баринов понимал, что она не успокоится на этом: с каждым днем ее издевательства становились все изощреннее и обиднее, но сердце отказывалось верить и продолжало надеяться, что девушка образумится и полюбит его чистым
А она, как опытная стерва, все время держала его на коротком поводке и как только начинала чувствовать, что он вот–вот может взбрыкнуть и соскочить из-под ее влияния, тут же принималась ласкать его и давать обещание стать его женой. Но как только он размякал, начинал сюсюкать и признаваться в «вечной» любви, снова отталкивала его от себя, откладывая бракосочетание на неопределенный срок.
Полностью погрузившись в свои личные, проблемы, Сергей запустил работу и если бы не покровительство генерала, давно бы слетел с должности, а с него, как с гуся вода, более того, подошел срок и Сергей благополучно превратился из капитана в майора. Подчиненные стали перешептываться, злословить за спиной, но рискнуть пойти против будущего зятя всемогущего тестя никто не решился.
Но, как в народе говорят, как бы веревочке не виться, а конец обязательно придет. И наступление этого конца ускорила сама дочь генерала.
Однажды Елизавета, сильно поднабравшись алкоголя и усугубившись изрядной долей героина, вдруг вытащила пистолет из кобуры Сергея и принялась палить во все стороны. С одной стороны, к счастью, все это происходило в ее собственной квартире, подаренной любящим отцом, и вполне можно было все уладить, не раздувая общественного резонанса, но, с другой стороны, к несчастью, одной случайной пулей раздробило колено одного из гостей. Ситуация усугублялась еще и тем, что этот гость, во–первых, был подчиненным офицером Баринова, во–вторых, его отец работал в районной администрации, а в–третьих, спал и видел Елизавету своей девушкой.
Находясь под дурманом, Елизавета, не понимая, что она совершила преступление, истерично хохотала и никак не могла остановиться. Чтобы как-то привести девушку в чувство, Сергей впервые сорвался и надавал ей пощечин. Елизавета действительно сразу отрезвела и, увидев стонущего парня и кровь, хлеставшую из простреленной ноги, в которую сама же и выстрелила, вдруг разрыдалась, но уже через секунду, видно сообразив, чем это может грозить ей, бросилась звонить своему всемогущему отцу.
— Папа, Серега избил мои щеки, — сквозь рыдания говорила она…
— За что, милая? — недовольно спросил генерал.
— Кажется, я стрельнула в Толика… — сквозь рыдания лепетала она, пытаясь удержать в голосе мысль. — Ой, папа, он так плачет: вызови доктора!
Из ее причитаний генерал единственное, что понял: ее любимая дочь совершила нечто такое, за что ее могут отправить в тюрьму. Почему-то генерал был уверен, что дочь застрелила какого-то Толика. Нужно срочно что-то делать! Во–первых, он позвонил своему приятелю–хирургу и договорился, что подхватит его через десять минут: пусть захватит с собой сумку с медицинскими инструментами. Во–вторых, набрал помер бывшего своего однокашника — следователя прокуратуры. Не вдаваясь в излишние подробности, сказал, что дочка попала в беду и ему нужна его помощь.