Зона мутации
Шрифт:
– Насколько он большой? Больше нас? Такой же? Меньше?
– Меньше, но ненамного.
Она взъерошила свалявшиеся, давно немытые волосы.
– Так давайте его уничтожим. Пробьемся туда и, если будет нужно, закидаем всей оставшейся взрывчаткой. Это единственное наше оружие, против которого они ничего сделать не смогут.
– А мелкие? Все эти банды, что шныряют вокруг?
И Крапленый пожалел, что вопрос задал он, а не кто-то из командиров. Маша просверлила его возмущенным взглядом, сжала в руках огрызок черного карандаша,
– Ты меня спрашиваешь? – прошипела она. – Кто здесь охотник? Вы вообще сами умеете соображать? Или ждете, что я буду давать ответы на все вопросы? Представь себе, сукин ты сын, я не знаю всех ответов!
Наступившую тишину нарушил молодой, который, верно, и командиром-то не был, а дружину свою возглавил только после гибели старшего.
– Прикрытие нужно. Чтобы по левую и правую руку такими же небольшими группами шли наши. И если кто нападает, то связывали бы их в бою, пока остальные двигались дальше.
Маша бросила карандаш на карту, показала на молодого.
– Вот! Ну вот же! Кто-то ведь умеет думать своей собственной башкой! Все, делитесь на отряды и вперед!
Она отошла в сторону, умылась горстью снега. Надежда, мелькнувшая, как луч солнца, пробивающийся сквозь дым пожарищ, снова вернула ее к жизни, прогнала апатию и сонливость. “Просто так я не сдамся! Ведь иначе… Что мне делать, если сражение проиграно? Что со мной сделают, если оно будет проиграно?”
На несколько минут она задумалась о том, что у нее нет запасных планов. Ни Б, ни В, вообще никаких. Куда деваться в случае поражения? Маша понятия не имела. Пока можно оставаться на этой улице, на вершине угора, с которого видна пробитая во льду прорубь. Все-таки в стороне от сражения. А потом… Вон же тропинка, по которой хорошо будет удирать.
Она сплюнула. “Мне нужно побеждать! Во что бы то ни стало!”
Ждать развязки здесь – значит лишить поредевшую армию десятка хороших бойцов, которые остаются ее личной охраной. А случись что, разве эта десятка убережет ее? Скорее всего нет. Лучше идти с остальными, в пекло! И будь, что будет.
Снова извилистым маршрутом, вдоль сгоревших и еще чудом уцелевших домов. Рядом шел Прыткий, он затравленно смотрел то в одну сторону, то в другую, сжимал рукоять подаренного пистолета.
– Страшно? – спросила его Маша.
Согласно кивнул.
– Не ссы. Если ты мразь, а давай признаемся, что я та еще мразь, значит и ты не лучше, и если хочешь переделать мир под себя, идешь, перешагивая через других, то уже не стоит бояться. Надо оставаться мразью до конца.
Кого она хотела успокоить этим откровением? Себя? Наверное. Потому что Прыткий побледнел еще сильнее.
С правой стороны раздались крики. Над головами просвистело несколько стрел, раздался звон бьющегося стекла. В сторону нападавших сразу ушла группа прикрытия и шум боя сместился дальше, а потом и вовсе исчез.
Через
"Неважно!" – подумала Маша. – "Случится то, что случится. Сколько людей поляжет – не имеет значения".
Подошел охотник, отправленный Крапленым.
– Искатели говорят, что впереди большой отряд. Развернулись цепью на четыре улицы, идут на нас.
Маша остановилась, сняла автомат с плеча, щелкнула предохранителем.
– Значит их искатели не хуже наших.
Проверила – сколько магазинов в запасе? Четыре. Не слишком много. Когда они иссякнут, можно будет отстреливаться из пистолета, но потом она останется беззащитной. Махать топором или даже стрелять из арбалета – этим мастерством Маша не владела.
Оставались считанные мгновения. Сейчас все решится! После этого боя проигравшим не на что будет рассчитывать.
Вытягивая шею, высматривая поверх голов – что там, дальше? – она разглядела впереди, на улице, по которой они шли, лавину защитников города.
Стрельба началась сразу, без напутственных речей или требований сдаться. С каждой стороны посылали смерть, надеясь, что она найдет себе жертву, проклинали врага и отчаянно верили, что сегодня умрет кто-то другой.
Маша с Прытким сами не заметили, как оказались в центре сражения. Их еще прикрывали охотники личной охраны, но стрелы, а порой и пули, свистели не только спереди, но и справа, слева.
В какой-то момент армии столкнулись, от стрельбы перешли к рукопашной. Крики, звон металла… Снег, и без того потемневший от пожаров, окропился красным.
– Назад, назад!
Ее оттаскивали, прикрывая широкими спинами. Автомат оказался бесполезен, в кого стрелять в мешанине тел?
Маша взвизгнула – по плечу ее чиркнуло лезвие. Прыткий навалился на прорвавшегося врага, успокоил его, подарив вечный сон.
– Сюда!
Ворвались в затхлое нутро сарая. Один из охранников тут же стал выбивать доски с другой стороны, пытаясь организовать путь к отступлению. Сарай примыкал к дому и ему пришлось идти внутрь, проверять, можно ли через этот дом безопасно попасть на другую улицу.
Кто-то тем временем подпирал поленом хлипкую дверцу, но она продолжала вздрагивать от ударов с той стороны. Видели или нет, что здесь укрылась Властительница? Пока казалось, что штурмовать избушку не собираются, что все удары случайны.
– Глубоко резанул?
Прыткий поморщился, осматривая ее рану. Заглянул Маше в лицо.
– Эй! Ты меня слышишь?
Глаза девушки были распахнуты, в них читался ужас и полное непонимание того, что происходит.
Прыткий решился влепить ей пощечину.