Зона мутации
Шрифт:
– Слышишь меня?! Похоже, нам надо отходить. Очень быстро отходить!
Несколько минут назад она поучала его, убеждая не бояться, а теперь сама объята животным страхом. Впрочем, если бы не ее состояние, если бы не обязанность вывести Властительницу из под удара, он бы, возможно, и сам поддался панике.
– Там чисто! – вернулся охранник, проверявший дом. – Давайте бегом отсюда, пока есть возможность.
Когда ее потащили из сарая, Маша вдруг очнулась от оцепенения:
– Взрывчатка. Скажите – пусть используют взрывчатку!
– О, духи! Какая взрывчатка, Властительница?! – Прыткий
Пробежали извилистыми коридорами, через комнату, пропахшую вкусным варевом, выскочили на свежий воздух. Страшные звуки, доносившиеся с соседней улицы, гнали их вперед, через двор, в переулок и дальше, ближе к речному спуску. Там открытое пространство, просматриваемое и простреливаемое на многие сотни шагов, но другого пути нет. Идти к северным или южным воротам – погубить себя.
– Мы не должны отступать, – бормотала Пришедшая. – У нас много людей. Не может быть, чтобы все они полегли. Надо дождаться, пока закончится сражение.
– Если нас возьмут живыми, они припомнят каждый сожженный дом. Ты видела нелюдей, подвешенных на секвохах? Городские не любят церемониться. Шевелись!
Глава 19
– Шевелись, шевелись!
Крил подгонял тех, кто зазевался. Они спешили навстречу шумной свалке, к месту, где столкнулись и теперь отчаянно пытались уничтожить друг друга две армии. Каждый перемалывал врага чем мог – пиками, ножами, а то и голыми руками.
– Чего торопишься? – пытался образумить большелодочника Жилявый. – Помереть всегда успеем.
Ни он, ни его приятель Меткач лезть на рожон не хотели. Да и те немногие, что остались в живых в присоединившемся к ним отряде, смотрели по сторонам со страхом, а вовсе не с желанием немедленно броситься на врага. И только указывающий дорогу Костя сверкал глазами – молодая, горячая кровь будоражила его сознание.
“Война – дело таких, как он”, подумалось Конопатой. “А мне бы сейчас прочь отсюда, в какую-нибудь избушку на берегу реки или озера. Подальше от всех, и от людей, и от нелюдей… Разве только Кирюха, тот бы пусть оставался. Больше никто”.
Вышли к дому, торчащему над прочими обгоревшей свечой. Крил поднял голову.
– Я поднимусь. Надо сверху глянуть, прикинуть, что и как.
– Давай с тобой, – предложил Меткач.
– Нет, жди внизу. Я легкий, а под нами обоими того и гляди обрушится. Он и так на честном слове стоит.
Осторожно вскарабкался по обугленной лестнице. Сначала на второй этаж, потом на чердак. Забрался на сиротливые, лишившиеся кровли стропила, огляделся. Город вокруг пылал и наполнялся криками, казалось, что смерть и хаос повсюду, но если присмотреться – обнаруживался и очаг этого безумия.
– Туда, – указал Крил, когда спустился.
– Постой! – схватил его за руку Жилявый, снова пытаясь остановить. – Порешат нас ни за что. Там же бойня.
– И что? Здесь теперь стоять, ждать неизвестно чего?
– Да уж лучше здесь, – проворчал Меткач, – теперь каждый сам за себя.
Кирюха брезгливо поморщился, бросил им:
– Оставайтесь.
Сказал это, кажется, равнодушно, но
– Зря.
– Что?
– Отпустил их зря. Надо было припугнуть. Поводил бы перед мордами стволом, сразу бы и согласились. Сейчас каждый человек на счету.
– Эти двое из охраны Говорящего с небом. Случайно с нами оказались.
Костя остановился. Оглянулся, словно хотел вернуться и учинить только одному ему понятное правосудие. Но сплюнул, догнал Крила, подстраиваясь под его шаг.
– Чего ж вы… Давно надо было их… В расход.
Большелодочник ничего не ответил. Ему казалось, что его окружают люди, в сознании которых мир всегда черный или белый. Он никак не мог взять в толк, как это можно не раздумывая, не просчитывая последствий, пустить кого-то “в расход”. Или того хуже – напасть на целый город! Как можно не шевелить мозгами, не сомневаться, не сходить с ума от неизвестности?!
Взгляд его остановился на Конопатой, она улыбнулась. Будто и не сгорал вокруг них Южный базар, не погибали нападающие и защитники, будто не грозила им самим каждую секунду опасность. Он улыбнулся в ответ и ему вдруг стало тепло и спокойно. Пусть мир рушится. Он рушится уже тысячи, миллионы лет. Но если рядом кто-то улыбнется, возьмет тебя за руку и поведет дальше, то какая разница? Пусть даже этот “кто-то” не человек.
И она взяла его за руку. Не потому, что, как ему казалось, она чувствует этот мир лучше любого человека и может спасти Крила, вытащить его из любой переделки просто ухватившись своей ладошкой за его ладонь. Ей самой было страшно. Жутко от звуков приближающейся резни. И даже трансформация из девушки Даши в чудовище с когтями и клыками, двигающееся в несколько раз быстрее любого человека, не спасет ни ее, ни тех, кто рядом. Пожалуй, даже ускорит развязку – завидев мутанта на него набросятся и свои, и враги.
“Я всегда и везде чужая. Даже тот нелюдь, повстречавшийся ночью, который рассказал, что они уходят с севера, не признал во мне родича. Жаль… Жаль, что люди не могут стать с мутантами одним народом, дарить жизнь вместе”.
Показалась узкая городская улочка, несколько перекрестков и квадратное пространство, которое в былые времена и в каком-нибудь другом городе называлось бы площадью, здесь же оно было скоплением тел, лежащих в грязи. Дашка крепче стиснула ладонь Крила. В конце улицы уже видны были мечущиеся люди – там шла рукопашная.
“А может, Меткач и Жилявый были правы? Может и Захар, оставленный в лесу, тоже прав? Не стоило вообще заходить в город?”
Надо отдать должное защитникам Южного базара, они позаботились о том, чтобы отличать своих и чужих даже ночью, в неверном свете пожарищ. Их одежда была почти черной, на руках светлые повязки – не спутаешь с серыми лохмотьями лесных охотников. Конопатая и большелодочник, пусть и не были в черном, но тоже повязали на руки светлые тряпки.
Кирюха, а вслед за ним и остальные приготовили оружие. Да что толку? Чем ближе, тем яснее становилось, что надо доставать ножи. В человеческой мешанине не было шансов поразить врага, кроме как случайно или оказавшись с ним лицом к лицу, на расстоянии вытянутой руки.