Зона Посещения. Бродяга Дик
Шрифт:
– А ну хватит матюкаться! – рявкнул Папаша Линкольн, как и остальные, лежащий навзничь и взирающий на тускнеющее вечернее небо. – Хотелось бы услышать конструктивные предложения.
– Какой тут, на хрен, конструктив, – пробурчал Лопес. – Будем здесь валяться, пока не сгнием…
– А ты помолись святому Гуталину, – съязвил Злой. – Он пошлет ангелов…
– Я сказал – хватит! – озверел главарь. – Предложения давайте!
– Ползком надо выбираться, – предложил Навуходоносор.
– А попробуй… – тут же встрял Злой.
Ким повернула голову набок. Навуходоносор лежал рядом, и
– Бесполезно… – простонал сталкер. – Будто ватой набили…
– Значит – отметается, – спокойно констатировал Папаша Линкольн, словно они сидели за столом в его резиденции, а не валялись, подобно забытым тряпичным куклам в прошлогодней листве. – Еще идеи есть?
– Есть, – отозвался Гризли. – Если это не поможет, нам кранты…
Он завозился, втискивая непослушную руку в карман камуфляжных штанов. Прошла уйма времени, прежде чем Строгов прохрипел:
– Готово…
Не понимая, что он имел в виду, Ким прислушалась к своим ощущениям, с удивлением отмечая легкое покалывание во всем теле. Спустя несколько минут, она попробовала приподнять руку – получилось. Подтянула ноги – слушаются. Перекатилась на живот, отжалась, встала на четвереньки, потом осела на пятки. Мышцы дрожали, но подчинялись. Сталкеры с проклятиями и стонами возились на земле, принимая более-менее вертикальное положение.
Покалывание усилилось, переходя в зуд. Ким почесала руку. Не помогло. Немедля зачесалась другая рука. Зуд перекинулся на ноги, живот, грудь. Ким вскочила и принялась неистово чесаться. Ей казалось, что тысячи крохотных, юрких насекомых забрались ей под одежду, пока она валялась в прошлогодних листьях. Ким обуял ужас, она начала спешно расстегивать комбинезон.
– С ума сошла! – прикрикнул на нее русский. – Нашла место стриптиз устраивать…
Окрик отрезвил Ким. Она будто очнулась. Сталкеры уже все были на ногах. Они морщились, приседали, крутили головами и яростно чесались.
– Ну, Гризли, – простонал Лопес. – Я тебе эту «зуду» припомню…
Злой зарычал и с размаху огрел латиноса по уху.
– Я тебя урою, если ты залупнешься на Гризли, – пообещал он.
– Заткнитесь все! – велел Папаша Линкольн. – Отходим назад, пока нас «зуда» не порвала…
Костер развели на вертолетной площадке.
Хворосту натаскали Навуходоносор с Картохой. Они долго бродили окрест, выбирая, на первый взгляд, не самые подходящие ветки. Злой с «М-16» наперевес стоял на страже, всматриваясь в затянутые сумерками заросли – слишком много было вокруг площадки следов собак-мутантов. И судя по кучкам экскрементов – твари были здесь совсем недавно и в любой момент могли вернуться. Остальные сталкеры доставали из рюкзаков снедь, разворачивали спальники. Гризли вскрывал большим ножом жестянки с мясом и овощами.
Ким чувствовала себя слишком разбитой, чтобы суетиться. Ужин ее не интересовал. Она с удовольствием растянулась на спальнике, который раскатал для нее Строгов, – о том, чтобы забраться внутрь не могло быть и речи. Она уснула сразу, едва голова коснулась полупустого рюкзака. Гризли вздохнул, снял с себя замызганную куртку, заботливо укутал спящую.
Навуходоносор
Костер, тихо потрескивая, разгорался. Сталкеры сидели вокруг, ждали, пока разогреется тушенка. Ночь сгустилась. Над узким кругом колеблющегося света взошли созвездия, необычайно яркие из-за атмосферной рефракции. Запрокинув голову, Строгов всматривался в их геометрический рисунок, когда-то казавшийся полным смысла. Ярился Дракон. Пялилась голова Медузы Горгоны в руке отважного Персея. Африканская красавица Андромеда жмурилась от ужаса. Раскинув крылья, вечно парил в пустоте Лебедь; если верить расчетам, то, что породило Зону, появилось из окрестностей ярчайшей из его звезд. Астрономам древности, которые так любили порядок среди небесных светил, и в кошмарном сне не могло привидеться, что гигант Денеб – украшение ночей Северного полушария – оставит столь чудовищный след на Земле.
Картоха быстро одолел свою порцию. Закурил. Покосился на Гризли, который все еще смотрел на звезды, сказал:
– Прилетели, поганцы, нагадили и смылись…
Строгов посмотрел на приятеля, осведомился:
– Ты это о ком?
– О ком, о ком… – пробурчал Картоха. – О пришельцах, конечно…
– Что ты можешь знать о них, сталкер… – отозвался физик. – Не больше, чем мусорщик знает о тех, кто наполняет контейнеры…
Картоха плюнул в костер, пробормотал:
– Ну, ты сравнил…
– Ну не мусорщик… – продолжал Строгов, которому вдруг захотелось пофилософствовать. – Скажем – муравей, который ползает по свалке бытовых отходов.
– Это я-то муравей?!
– И ты, и я, и все человечество, если разобраться… Ведь муравью… или, скажем, пчеле, на нашей свалке не легче приходится, чем нам в Зоне. Ползает несчастное насекомое по пустой банке и не знает, на что наткнется – на остатки меда или солидола. Чем окажется белый порошок в пакете – сахаром или дустом?.. И кто измерит весь ужас муравья, когда он вместо меда, сахара или дуста обнаружит что-то совсем не постижимое его утлым муравьиным разумом?
– Кокаин, например… – сквозь зевоту проговорил Картоха.
– Что?!.
– Какой у муравья разум, говорю… И потом, я все это уже читал… Ричард Нунан «Мои встречи с доктором Валентином Пильманом», издано в городе Нью-Йорке в одна тысяча девятьсот девяносто втором… Страница шестнадцатая…
– Неважно, – отрезал Строгов. – Я и не претендую на оригинальность… Я хочу сказать, что дело не столько в пришельцах, сколько в нашей реакции на их посещение… В средневековье Зоны, без сомнения, вызвали бы паническое бегство, а не ту вялую миграцию, коей удостоился Хармонт. Лет двести назад они могли бы стать центрами новых религиозных учений, основанных на массовой вере в Апокалипсис, дать почву для пророчеств и откровений…