Зона справедливости
Шрифт:
Нет, кроме шуток! Устроиться в наше время на работу, да ещё с такой лёгкостью — это ведь, как ни прикидывай, уметь надо! Особенно если учесть, что люди, и впрямь одолевшие всякие там компьютерные курсы, сплошь и рядом зря обивают пороги!.. Жалко ребят, ей-Богу… Спрашивают их: «Верстать умеете?» А они и слова-то такого не слышали… Вот тебе и курсы!
Единственное неудобство заключалось в том, что рабочий день у Алексея начинался с четырёх. До шести специалист по компьютерному дизайну честно валял дурака, а потом оба паренька, ведущие учёт вкладчиков, шли домой, уступив ему хилую «двойку» — точно такую же, как в обществе книголюбов, только с расширенной оперативкой…
Кирпичный двухэтажный особнячок старинной затейливой кладки, ныне частично арендованный инвестиционным фондом «Россиянин», тоже был овеян преданиями, причём куда более древними, нежели огромное серое здание, в котором обитал с недавних пор Алексей Колодников.
По легенде, выстроен он был ещё до революции неким купцом, устроившим в нём дом свиданий. Стены между отдельными кабинетами достигали чуть ли не крепостной толщины. Петарду взорви — ни одна зараза не услышит. Коридоры разбегались, раздваивались, виляли самым неожиданным образом — на случай облавы, как объяснили Алексею. Нагрянет полиция, а клиентов уже и след простыл. Поди-ка поищи их в таком лабиринте…
В пламенные годы гражданской войны особнячок пригодился и красным, и белым. Город то и дело переходил из рук в руки, и каждый раз в домике обосновывалась контрразведка. Да оно и понятно! Вести допросы в условиях полной звукоизоляции — это ж одно удовольствие… Следует добавить, что низкие окна первого этажа были забраны зеленоватым волнистым стеклом, сквозь которое чёрта с два что-нибудь разглядишь, но кто именно до этого додумался: красные, белые или же сам купец — сказать трудно. Впрочем, не исключено, что идея волнистых стёкол возникла относительно недавно, ибо в последние годы особнячок был гостиницей МВД…
Отметившись в журнальчике у слоноподобного обрюзгшего охранника, Алексей поднялся по широкой дубовой лестнице на второй этаж и двинулся прямиком в совет директоров. Куколка-секретарша с испуганным личиком (Опять новая! Меняют каждую неделю!), услышав просьбу Алексея об аудиенции, всполошилась, кинулась в обитую кожимитом дверь — выяснять. Вернулась радостная, сказала: «Заходите…»
Колодников зашёл. Директоров в просторном, хотя несколько темноватом кабинете было четверо — все при галстуках и в тёмных строгих костюмах. Трое стояли в непринуждённых позах и с интересом слушали, что им рассказывает четвёртый — холёный черноусый красавец, присевший бочком на край одного из столов, составленных буквой «Т».
Перенести усы на место бровей — вылитый Леонид Ильич Брежнев в молодости.
— И вот выхожу это я на вышку… — стыдливо посмеиваясь, излагал он плавным баритоном. — Как залез — сам не знаю, пьян был в умат… Тупо гляжу на кишлак и вдруг накрывает меня мысль: «А почему это афганцы не празднуют День Советской армии?..» Возмутился, блин, до глубины души. Разворачиваю пулемёт — и начинаю садить по крышам. Причём не короткими очередями, а сплошняком, куда попало… Ну дурь же в башке, вон сколько вмазали — в честь праздника! И главное — ни шума внизу, ни тревоги — ничего… Пулемёт у меня никто не отнимает… Причём так: пьяный-пьяный, а допёрло в конце концов… «А что ж это, — думаю, — патроны не кончаются всё и не кончаются?..» И что оказалось… Сообразили наши дурики пулемётные ленты склепать! Ничего себе шуточки — ствол заплавило…
Рассказчик (бывший замполит полка, а ныне глава совета директоров) приостановился и окинул присутствующих лукавым оком. Алексей из вежливости
— Какие проблемы, Лёш? — вполне дружески спросил вошедшего высокий румяный парень, тот самый комсомолец-книголюб, чьими стараниями Колодников и стал специалистом по компьютерному дизайну.
Алексей беспомощно развёл руками.
— Ну вот хоть режьте! — молвил он, простодушно глядя на директоров. — Нужен второй компьютер!
Бывший замполит сразу заскучал, закручинился, даже со стола слез. Вздохнул, оправил холёный ус.
— Ну а конкретно? — с неимоверной усталостью в голосе спросил он. — Что тебя не устраивает?
— Меня не устраивает вторая смена, — сказал Алексей. — Мне вчера возле дома морду набили.
Директора повернулись к нему с нездоровым интересом.
— А очки целые… — разочарованно заметил книголюб-комсомолец. — Или это новые уже?
— Н-ну… чуть было не набили.
— Чёрт знает что!.. — проговорил, наливаясь гневом, красавец-замполит. — Кругом же бандитизм, кругом! Ну вот кому это всё мешало? Плохо жили? Ни хулиганства раньше такого не было, ни рэкета… Нет, надо было всё поломать! Свободы им, видишь, захотелось, коммунисты им не угодили!.. — Вне себя он прошёлся по кабинету и, слегка успокоившись, снова повернулся к Алексею. — А если так? Приходишь к двенадцати, уходишь в восемь…
— Ну и буду до шести бездельничать, — обиженно ответил тот. — Машина-то в шесть освобождается…
— Какая машина?
— Ну… компьютер…
Глава совета директоров задумался на минуту.
— Ладно, — решил он. — Сегодня можешь уйти пораньше… А там придумаем что-нибудь…
Придумает он! Алексей ещё дверь за собой не прикрыл, а бывший замполит полка уже завёл новую байку:
— А вот ещё был случай: сапогами напалм тушили…
Кто не знает, решил бы, что в застенке, гордо именующемся компьютерным залом, и впрямь хранится нечто ценное, ибо застенок этот располагался сразу за двумя железными дверьми: первая дверь — сплошная, как в Борькиной бендёжке, только с глазком, вторая же — решётчатая, сваренная из арматурин. Та, что с глазком, была по обыкновению распахнута настежь. Два невзрачных малорослых сотрудника сидели, сгорбившись, плечом к плечу перед единственным в помещении монитором. Один уныло считывал вслух с тетрадного листка реквизиты вкладчиков, второй (со значком «Гербалайф» на лацкане) ужасающе медленно вносил их в базу данных.
— «Житьё у них было плохое… — звучно продекламировал Алексей сквозь решётку. — Почти вся деревня вскачь пахала одной сохою на паре заезженных кляч…» Эй, криушане! Откройте!
Ему открыли, чертыхнувшись, и специалист по компьютерному дизайну приступил к обязанностям. Скинул куртку, сходил за водой, сунул в стакан кипятильник, и, вновь потревожив унылых тружеников, извлёк из нижнего ящика стола томик Борхеса.
— Какая падла книгу трогала? — осведомился он, впрочем, вполне добродушно. — Тут закладка была… Ах, вот она… Всё-всё, репрессий не будет, можете продолжать.
Алексей заварил чай, затем, устроившись с удобствами в уголке, нашёл пусть не самый любимый, зато давно уже не читанный рассказ «Форма сабли» и с предвкушением протёр очки… Однако ожидаемого удовольствия он на этот раз так и не получил. Первая, лакомая фраза: «Его лицо уродовал лютый шрам: пепельный, почти совершенный серп, одним концом достававший висок, другим — скулу…» — сразу же вызвала в памяти колотые раны на заднице электрика Борьки и вообще всю эту его историю. Алексей поднял глаза от книги и задумался.