«Зона свободы» (дневники мотоциклистки)
Шрифт:
Мы перебрали вещи, отделили продукты и раздали по палаткам. Когда котелок вскипел, взяли бутылку с холодной водой, кружку и пошли подальше — помыться. В тот самый момент, когда я, помыв голову, вытирала волосы не совсем чистым полотенцем, Алексей вдруг взял меня за локоть и повернул лицом к дороге. По дороге кто-то шел. Мы быстро вытерлись и пошли к палаткам.
— Ну, точно я говорил, есть здесь женщина! — воскликнул, увидев меня, лысоватый, худощавый мужчина лет сорока в синей спецовке и вязаной шапочке. Рядом с ним стоял высокий красный рюкзак. — Ну, точно меня нос вел, да и следы —
Серега был пониже, покоренастей и тоже с бородой, но только в бороде было гораздо меньше седины. Он был в старом спортивном костюме, без шапки, но рюкзак у него был не меньше. Видать, ребята далеко собрались.
— Кто такие? — сухо спросил Алексей.
— Общественные спасатели. Мотоциклистов ищем, пропала тут группа мотоциклистов, вы их не видели? — было непонятно, шутит он или говорит серьезно.
— Видели, как же. Нас ищите.
— А мотоциклы где?
— А мотоциклы… Там! — Алексей махнул рукой в сторону реки.
— А кто вчера в Кумору ходил? Вы?
— Мы.
— Ну, я же говорил, женские следы на дороге! — лысоватый хлопнул себя по коленке.
— А ты еще спорил! — он пригрозил пальцем Сергею.
Пока они сидели и отдыхали у костра, нам удалось выяснить, что искать нас должны были с вертолетом, и я уже стала прикидывать, а не выставят ли нам потом счет, как нас обрадовали, сказав, что погода, видите ли, с утра была нелетная, и вертолет пока остался в Северобайкальске.
— Так что решено искать вас пешком. Мы отсюда идем, а другая группа идет с юга.
— С нами были журналисты, — объяснила я спасателям, — они выехали отсюда двадцать восьмого, неужели не позвонили?
— Нет, никто не звонил! — лысоватый, его звали Александром, пожал плечами. — Мы выехали из Северобайкальска сегодня утром. Ладно, — он взялся за вязочку рюкзака, — сейчас чайку попьем, и назад пойдем! Нас километрах в шести УАЗик ждет, надо вертушку отменить. А то, — он вопросительно посмотрел на Будаева, — может, помочь вам, переправу бы настроили, мотоциклы ваши сюда перетянули… А? Вижу, веревки у вас хорошие, нагрузку выдержат.
— Не-а, не надо! — Будаев беспечно махнул в ответ рукой, как будто ему переправу «настроить» раз плюнуть, он их каждый день «настраивает».
Я не понимала его, я не понимала их всех. Им что, нравиться здесь сидеть и смотреть на реку?
— Леш… — не выдержала я и потащила его в сторону. — А почему они отказываются от помощи?
Но Алексей только отмахнулся от меня.
— Откуда я знаю…
Когда спасатели ушли, оставив нам несколько буханок хлеба, я с горьким сожалением бродила по берегу и смотрела на реку. «Ниу-ниу-нуи-ни-и-и», — снова я слышала это странный, гипнотизирующий звук шаманского камуса. Он доносился то ли сверху, то ли снизу, то ли с того берега. Я не выдержала и спросила Алексея, слышит ли он его. Он сдвинул на бок шапочку, чтобы было лучше слышно — Что-то я слышу, но вот что… Знаешь, Олег лазал на гору, говорит, там пчелы или осы, может, оттуда доносится?
Я прислушивалась, прислушивалась, и никак не могла понять природу звука. Пчелы?
Да, это было похоже на пчел, но даже пчелы не гудят так монотонно. Может, все же это река? А
Возле нашей палатки все время вертелся Мецкевич — вчера у него на носу соскочил огромный нарыв, а я, к своему несчастью, на конек палатки прикрепила хромированное зеркало от Щенка, чтобы хоть изредка смотреться в него, — а то совсем одичать можно. Он нагло подходил, загораживал вход, впяливался в это зеркало и пытался выдавить свой нарыв. На меня он не обращал никакого внимания, — а обойти его было невозможно. В конце концов, я возмутилась и посоветовала забрать зеркало себе. Он молча и так же нагло снял его с палатки и утащил к себе.
Я злорадно думала, что нарыв — это такое своеобразное наказание за его злые слова.
Часа через три на площадке вдруг словно бы из ничего появился еще один гость. Он был в брезентовой курточке, в таких же штанах, в кирзовых сапогах, а на макушке торчала бессменная в этих краях вязаная черная шапочка. На боку болталась планшетка. Лицо у мужичка заросло щетинкой, а два глаза-буравчика ощупывали каждого из нас.
— Березов Валерий Семенович! — официально представился он и продемонстрировал нам красные корочки спасателя. — Кто здесь главный? Ко мне!
Березов, Будаев, Алексей и я расположились на бревне между палатками. Вернее сказать, Березов и Будаев сели на бревно и закурили, а мы с Алексеем остались стоять.
— Ну, давайте ваши бумаги! Что у вас там, маршрутная книжка?
Алексей отдал ему все, что было.
— Так ваши только что тут были.
— А-а, это общественники, им-то что, а мне бумаги надо заполнить. Что я своему начальству скажу? Вы думаете — застряли тут — и все? А вы знаете, что на Кубани наводнение? Знаете, что там погибло одиннадцать человек? Вы знаете, что министр по чрезвычайным ситуациям лично приказал вас найти? Что уже неделю по радио и по телевидению передают, что вы пропали? Еще вчера телефонограмма была… И что я доложу? Не-ет, вы мне дайте расписку, что у вас все в порядке. Что бензин есть, запчасти есть, продукты есть. Это первое! Второе: я сюда из-за вас ехал? Ехал! Я сто литров бензина сжег? Сжег! Придется вам заплатить за них! А вы как хотели?
Рынок!
Пока он держал речь, я честное слово, прибалдела. Ну, нахал! Мужики растерянно переглядывались. В другой раз я бы тоже растерялась, но лишения, видать, обостряют инстинкты выживания. Шиш ему, а не сто литров бензина!
— Да без проблем! — сказала я, и Будаев даже на месте подпрыгнул, услышав это, — вы мне только счет-фактуру выпишите или, на худой конец, приходный ордер. И мы заплатим.
Выписать счет-фактуру или приходный ордер, сидя среди комаров на Срамной, мужичок явно не мог, даже если бы и захотел. А хотел он сильно. У него даже лицо перекосило от желания чего-нибудь выписать. Но тут был один-ноль в мою пользу.