Зов долга
Шрифт:
Насколько мне известно, именно ловцы являются негласной элитой среди Теней, и должен признать, что я принимаю справедливость данного положения дел. Что может быть проще тотальной зачистки? Из пятнадцати отрядов Теней только три выполняют функцию ловцов, а среди Высших Теней и подавно, лишь отряд Мастера Аваны отлавливает особо опасных порождений червоточин.
Для чего это делается? Все просто. Храмовники должны расти в своей силе, и сражения, пусть и отчасти, но схожи с отражением волн при участии реального противника – самый лучший вариант.
Правда, думал я сейчас совсем не об
Помню, что тот день не представлял собой ничего особенного. Мне было около девяти лет. Я не чувствовал за собой силы и непоколебимой уверенности, что говорит об отсутствии в моей жизни взрослых защитников. Наверное, я был сиротой. Правда, кто-то важный для меня, все-таки был, но этот кто-то нуждался в защите и внимании еще больше чем я. Может, я чувствовал связь с младшей сестрой или братом, или с кем-то из друзей, не знаю. Не помню. Часть дверей памяти просто не открывается мне, я чувствую, что за ними скрывается что-то важное, но вскрыть эти печати никак не получается.
Я помню мир окружающий меня, я помню город, скрывающийся от внешних угроз под защитным куполом, помню миллионы разумных, снующих по лабиринтам своего убежища. Память твердит, что в воздухе всегда витала некая тяжесть и угнетение. Слишком мало искренней радости я замечал на лицах горожан, и лишь иногда раскрывающийся купол, впуская на улицы города рыжие лучи теплого небесного светила, менял полярность настроения людей. Они называли его Солнцем. Наверное, это космическое тело являлось обителью силы какого-то светлого и отзывчивого Бога, без внимания которого, человечество теряло радость жизни.
В тот день я гулял по стихийному рынку и с любопытством рассматривал всевозможные товары. Представлял себе, что пробую на вкус сочные фрукты, разбавляя его нежностью ароматной выпечки и сладостью десятков разных конфет. Кстати, стихийным рынок назывался не из-за принадлежности к стихиям, а из-за своего статуса. Он подобно червоточинам появлялся и исчезал в, казалось бы, случайных местах города, где каждый желающий мог продать или обменять свой товар без соответствующего разрешения от городской администрации.
Почему я вспомнил сейчас именно этот момент прошлой жизни? Наверное, все дело в превратностях судьбы. Порой мы доходим до этапа, который полностью меняет нашу жизнь. Многие зовут это явление точкой невозврата, ведь именно после нее структура жизни перестает быть прежней, и навсегда теряет возможность обернуться вспять.
Все случилось, когда мой взгляд остановился на круглых оранжевых фруктах. Среди огромного выбора лакомств, меня заинтересовали лишь они – апельсины. Мне кажется, что даже сейчас я ощущаю запах этих маленьких подобий Солнца. Я украл один. Сделал это ловко и незаметно. Продавец оказался занят очередным клиентом, заверяя того в свежести и исключительности своего товара, поэтому на меня он совершенно не обратил внимания.
Эмоции от произошедшего события оказались настолько яркими, что
– Зачем ты это сделал? – Мое плечо, вдруг, стиснула чья-то рука, а скрипучий мужской голос сковал тело ледяным ужасом. – Посмотри на меня, – плечо резко дернулось в сторону, и я предстал перед моложавым стариком. Время уже испещрило его лицо старческими морщинами, но крепость рук и резвость его тела давали понять, что, несмотря на возраст этот старик еще на многое способен. Про живой блеск его глаз я и говорить не буду. Под этим взглядом я трижды переродился, и трижды пожалел, что не остался где-то там, где меня никто не найдет.
– Я... я не для себя украл, – мне захотелось опустить голову, чтобы спрятаться от взгляда старика, но вовремя опомнился. Так делают только трусы, а я не такой.
– И что же это меняет? – Старик уже отпустил мое плечо и, склонив голову, разглядывал меня. Можно было попытаться сбежать, но, что-то мне подсказывало, что расслабленный вид старика уж слишком обманчив. Да и не стал бы я вести себя как уличный воришка. Со мной это произошло впервые, и я уже успел об этом сильно пожалеть.
– Ничего, старик... это ничего не меняет – твердо ответил я и сделал шаг в сторону лавки торговца, которого обокрал.
– Думаешь, что сможешь сбежать, малец? – Старик задорно улыбнулся и с вызовом махнул рукой.
– Я не собираюсь сбегать, старик, просто хочу вернуть то, что не принадлежит мне.
– А что, по-твоему, нужно сделать, чтобы это стало твоим? – он указал на апельсин, что я уже вытащил из-за пазухи и крепко держал двумя руками.
– Купить, – я остановился и исподлобья глянул на свидетеля моего позора, – но у меня нет денег.
– Твои родители настолько бедны, или...
– Родителей у меня тоже нет! – Чуть повысив голос, я со злостью перебил назойливого незнакомца.
– Зато есть тот, кого ты любишь, верно? – На мое удивление, лицо старика совсем не изменилось. Я привык видеть ложную скорбь и сочувствие со стороны знакомых людей, но этот человек оказался невозмутим, что, если честно, мне очень понравилось. – У тебя есть тот, о ком ты заботишься, так?
– Да, у меня есть...
– Не важно! – Старик лениво отмахнулся. – У меня к тебе предложение. Я куплю тебе целый пакет таких апельсинов, но в течении года ты будешь помогать мне по дому. Не бесплатно, конечно. Буду платить мало, но справедливо. – Он схватил меня за запястье и потащил к лавке с фруктами.
– Но я еще не согласился! – Я попытался вырваться, но куда там. Мою руку сжимали настоящие тиски. Правда, боли я при этом не чувствовал.
– Не переживай, солдат ребенка не обидит, а я именно солдат. Бывший солдат, правда, но это не важно... – Когда мы подошли к лавке, торговец приветливо улыбнулся нам и снова завел свою старую песню. Затем торопливо оформил заказ и мы, рассчитавшись с ним, направились к выходу из рынка.
– А что мне делать с этим? – Я, вдруг, осознал, что украденный апельсин все еще в моих руках.