Зов ночной птицы
Шрифт:
– Да, сэр.
– Я могу понять твое желание укрыться от дождя в этом сарае, но с какой стати ты начал выкапывать из сена кем-то спрятанные вещи? Для этого были какие-то особые причины?
– Нет, сэр, – уныло признал Мэтью. – Полагаю, не было.
– Я уверен, что не было! И еще, по твоим словам, ты нанес ему удар по лицу, вызвавший сильное кровотечение, так? – Вудворд прикинул тяжесть жерновов правосудия, которые могут прийти в движение по такому случаю. – Стоял ли он на ногах в последний раз, когда ты его видел?
– Да, сэр.
– Однако он не
Мэтью отрицательно качнул головой:
– Не думаю, сэр.
Он потянулся к рому и сделал глоток, уже понимая, к чему клонит мировой судья. Прикушенный язык – распухший настолько, что заполнил почти весь рот, – вдобавок обжегся «огненной водой» и благополучно онемел.
– Значит, он мог потерять сознание уже после вашего ухода. – Это произнес Бидвелл. Вудворд поднял глаза и только сейчас заметил его рядом со своим креслом. – Возможно, он до сих пор лежит в своем сарае без чувств, тяжело раненный. Предлагаю отправиться туда незамедлительно.
– У Хэзелтона шкура пожестче будет, чем у старого стервятника, – сказала миссис Неттлз. – Какой-то порез на роже его уж точно не доконает.
– Боюсь, это был не просто порез… то есть не царапина, – сознался Мэтью. – Его щека была рассечена изрядно.
– А разве он не сам на это напросился? – Миссис Неттлз выпятила челюсть. – Как по мне, он получил то, на что давно напрашивался!
– Как бы то ни было, мы должны разобраться с этим на месте. – Вудворд поднялся из кресла. Он до сих пор неважно себя чувствовал – каждый глоток отдавался болью в горле – и очень не хотел выбираться из дома под нескончаемую морось, но столь серьезное дело к этому обязывало.
Бидвелл также признал серьезность ситуации. Но в первую очередь его озаботила возможная потеря единственного кузнеца в поселке, что усугубило бы их проблемы.
– Миссис Неттлз, – сказал он, – передайте Гуду, чтобы подогнал экипаж к крыльцу.
– Да, сэр.
Она направилась в заднюю часть дома, но успела сделать лишь несколько шагов, когда звонок колокольчика у парадной двери возвестил о посетителе. Она поспешила туда, открыла дверь – и обомлела.
Там стоял кузнец собственной персоной – с ввалившимися глазами и серым лицом, с окровавленной тряпицей на левой щеке, которую поддерживал кожаный ремень, затянутый вокруг головы. Перед крыльцом виднелись его лошадь и фургон, а в руках он держал темно-коричневый джутовый мешок.
– Кто там? – спросил Бидвелл, появляясь в прихожей, и тотчас замер как вкопанный. – Боже мой! А мы как раз собирались вас проведать!
– Ну, вот он я, – молвил Хэзелтон охрипшим от боли голосом. – Где этот парнишка?
– В гостиной, – сказал Бидвелл.
Хэзелтон, не дожидаясь приглашения, перешагнул порог и протиснулся между косяком и миссис Неттлз. Последняя поморщилась от смеси запахов немытого тела и свежей крови. Когда кузнец, топая грязными сапогами, вошел в гостиную, Мэтью чуть не подавился ромом, а Вудворд почувствовал, как остатки его волос встают дыбом подобно шерсти на загривке кота при встрече с крупной и злой собакой.
– Вот! –
Мэтью встал из кресла – с осторожностью, оберегая от резких движений разбитую спину.
– Давай, загляни в него, – сказал ему Хэзелтон. – Тебе ведь этого хотелось, да?
Мэтью пришлось отвечать.
– Прошу прощения, сэр. Я не должен был вторгаться в вашу част…
– Кончай жевать сопли и загляни в мешок.
Хэзелтон наклонился, поднял мешок с зашитого конца и начал вываливать на пол его содержимое. Из прихожей подошли Бидвелл и миссис Неттлз, и все они увидели то, что ранее так неистово защищал Хэзелтон.
Из мешка вывалилась одежда, а также пара истертых и стоптанных башмаков. Одежда была женской: черное платье, синий передник, несколько пожелтевших блузок и заштопанных юбок, когда-то сидевших на весьма пышных бедрах. Кроме того, из мешка выскользнула и уткнулась в левый ботинок Мэтью простая, без орнамента, деревянная шкатулка.
– Это вещи моей Софи, – заявил кузнец. – Все, чем она владела. Возьми коробку и открой ее.
Мэтью колебался, в эту минуту чувствуя себя полнейшим ослом.
– Ну же, открывай! – приказал Хэзелтон.
Мэтью взял коробочку и поднял крышку. Внутри оказались четыре заколки для волос из слоновой кости, деревянный гребень с золотистой инкрустацией, серебряный перстень с янтарным камешком и еще одно серебряное кольцо с гравировкой в виде веревочного переплетения линий.
– Это ее украшения, – сообщил кузнец. – И обручальное кольцо. После смерти Софи я не смог выбросить ее вещи. Но и держать их в доме тоже не смог. – Он потрогал окровавленную тряпку на щеке. – Потому я сложил их в мешок и отнес на хранение в сарай.
Его глаза в темных кругах свирепо уставились на Мэтью.
– Я думал, это место, куда никто не станет совать свой нос. А тут прихожу и вижу, как ты тянешь мешок наружу. – Он перевел взгляд на Вудворда. – Вы ведь судья, так? Человек закона, который поклялся его соблюдать?
– Это верно.
– А раз так, мне нужно какое-то возмещение. Этот щенок без спросу забрался в мой сарай и рылся в вещах моей любимой жены. Я не сделал ничего плохого, а ежели спрятал в укромном месте свои вещи, это никого не касается. – Хэзелтон посмотрел на Бидвелла, ожидая поддержки. – Пожалуй, я слишком взъярился, когда чуть не придушил парнишку, но, черт возьми, я ведь подумал, что он крадет вещи моей Софи! Вы можете меня за это винить, сэр?
– Нет, – был вынужден признать Бидвелл. – Не могу.
– Этот парень… – Хэзелтон указал на Мэтью испачканным кровью пальцем, – разрубил мне лицо и едва не лишил зрения. Из-за него я долго не смогу работать, это уж как пить дать. Такая рана не вынесет жара от горна, покуда не затянется. Теперь скажите, мистер Бидвелл и мистер судья, как вы мне это возместите?
Бидвелл смотрел в пол. Вудворд непроизвольно прижал пальцы ко рту, уже догадываясь, каких слов от него ждут. Мэтью закрыл коробочку Софи Хэзелтон. Наконец судья подал голос.