Зов орды
Шрифт:
— И да, и нет. Вы не ....— Яньлинь смутилась, подбирая слова. — Вы чужеземцы, варвары, гунны. Пока в пути и не грабите местных, считается, что находитесь в поисках найма. Но, как только вас примут на службу, нужно будет получить разрешение. Да и в такой глуши армии нет, только редкие солдаты для охраны мытарей. Время есть до большого города.
— Если женщины у вас бесправны, почему ты такая, дерзкая? — наконец подал голос Максуд.
— Мой отец шэньши. Примерно, как имеющий тотем. Глава провинции. А из семи детей я самая младшая и единственная дочь. Всю свою жизнь меня воспитывали так же, как и моих братьев. Так что с мечом я управляюсь
Дружный хохот был ей ответом. Громче всех смеялся мечник, а девушка насупилась.
— Только не с заточенной железкой, как у тебя, стрелок, где баланс нарушен, а с хорошим мечом, с которым можно танцевать.
— В танцах я точно тебе не соперник, — ответил Батыр, хлопнув по плечу Госру, поднялся и пошёл в сторону одинокого дерева для дозора.
Ребята поняли его призыв правильно, подкинув сухой валежник, шумно завалились спать. Девушке великодушно предложили место под арбой.
— Варвары, отщепенцы, лишние и неугодные дети, которых выгнали из дому. Кто же из родителей отправит своих детей в чужую страну с оружием в руках — шептала Яньлинь, проклиная чужеземцев.
***
Голод - плохой советчик. Он туманит голову, замещая любые мысли в угоду одной: как и чем набить пустое брюхо. Хорошо, если есть запас пищи, средства для её покупки или обмена, возможность взять в долг, заработать.
Но если все способы уже исчерпали себя, человека голод толкает на преступления. Украсть, своровать, отобрать. Трудно сделать первый шаг, чуть проще второй. На третий раз угрызения совести не громче комариного писка.
Со временем, когда желудок уже не столь громкий, преступивший закон не желает заниматься честным трудом, лёгкость, с которой он получает удовлетворение своих первичных потребностей, превышает над риском быть пойманным и наказанным.
И даже стезя вора начинает тяготить. Преступник находит ослабевшего от голода, кидает ему подачку и требует услуги. Незначительную, например, предупредить о появлении стражников или просто случайных прохожих. Вторая подачка привязывает беднягу к лидеру, а общее преступление : самые крепкие узы.
Два сообщника более успешны, три опасны, десяток может наводить ужас на небольшую деревню, грабя и насилуя уже в открытую, средь бела дня и ничего не опасаясь. Что могут сделать усталые за день землепашцы против десятка сытых и крепких разбойников с оружием.
— Чан, где твои чёртовы кочевники? — нервно спросил своего подельника главарь.
— Потерпите, господин, они недалеко уехали от деревни.
— Повтори, что ты видел, — в десятый раз поинтересовался правая рука, судорожно сжимая копье.
— Арба, полная добра, пятеро всадников с запасным лошадками, девка из знатных, но невольница,— устало отвечал проводник.
— Лёгкая прогулка, — усмехнулся главарь, подбадривая своих подчинённых. — Возьмём их тепленькими и во сне. Отгадай загадку, Чан. Стрелял в пятку, попал в нос?
— Плохой стрелок? — неуверенно ответил наводчик.
— Пердун. Такой же, как и ты. — стравил нервы шуткой здоровяк. — Что ты воздух портишь? Нас одиннадцать, их пятеро спящих. Тыкнуть копьем да лошадей отвязать. Дело верное.
Толпа рассмеялась, потом притихла. Последнюю сотню шагов уже крались к горевшему костру, даже не обратив внимания на пронзительный свист сокола.
Только первый из разбойников добрался на расстояние удара и приготовился уколоть копьем, как спящие поначалу путники вдруг вскочили на ноги с уже оголенным оружием.
С
Раненый Госра швырнул в костер заклинание огня, пробудив стихию. Тотчас пламя охватило троих из нападавших. Получив ориентир, Батыр тут же начал стрелять, не боясь задеть своих, благо бегающие по поляне живые факелы давали много света. Четыре стрелы за время глубокого вдоха, три тела на земле. Следом вступил в бой Максуд. Тяжелый удар ногой сбил с ног ближайшего, а подняться ему уже не позволил Семрин, наколов его, как бабочку на иглу.
Она открыла глаза и сразу же сжалась. Когда-то она открывала глаза, желая проснуться поскорей, чтобы начать новый день, познавать новое с учителями, играть в саду со своими подругами или сплетничать за чашкой чая со сладостями на крытой веранде ее большого дома. Но эти времена прошли… с тех пор как ее похитили и продали словно какой-то товар, как тюк ткани за несколько серебряных слитков – она перестала ожидать чего-то хорошего просыпаясь. И первым чувством всегда было горькое сожаление о том, что нельзя спасть и видеть сны вечно. Потому что во снах она снова была дома, снова сидела на крытой веранде вместе с Дин Чи и Лань Су, а перед ними стоял столик со сладостями и ароматным, свежезаваренным, чаем из свежего урожая высокогорных плантаций… а проснувшись, она не получала ничего хорошего, кроме тычков и унижений. И сперва она решила, что все еще находится в караване у работорговцев, но потом быстро вспомнила что ее уже продали какому-то ворчливому старику из кочевников, а дом этого старика уже успели разорить такие же варвары, как он сам. И что она вот уже почти неделю как трофей его учеников, каждый из которых на голову выше среднего мужчины из Хань, выше и сильнее. Варвары и дикари, что с них взять. Но… почему звенит сталь и раздаются крики в ночи?
Она выглянула из-под телеги, под которой устроилась на ночлег. Чертовы дикари даже не связывали ее, а все, потому что – незачем. Далеко ли она уйдет по степи? Пусть они уже на территории, номинально подчиняющейся Сыну Неба, но это все еще степи – бескрайние просторы во все стороны. Даже если бы она ушла ночью – ее бы догнали днем. И более того, степь скудна на ресурсы, да и людей тут не так уж часто встретишь… в общем смысле бежать не было, разве что выбрать себе смерть от голода и жажды, да от степных зверей, чем жизнь невольницы. Уж лучше держаться рядом с этими недалекими дикарями и ждать, пока судьба предоставит тебе шанс. Как говорил ее учитель «терпение черепахи всегда преодолеет ярость тигра».
Снаружи тем временем – кипело самое настоящее сражение. Противники, что имели смелость напасть на спящий лагерь, на вид – явные разбойники. В руках у них были короткие копья, они тыкали ими в дикаря с саблей и довольно кричали что-то оскорбительное. Вот и возможность, мелькнуло в голове у Янь Ли, вот она – возможность. Все, что ей нужно в этой суматохе – так это вскочить на коня… предварительно срезав путы, которыми треножат лошадей на ночь… вскочить и поминай как звали! Лошади стояли где-то в стороне, ослепительно горит костер, который не помогает, а скорее – слепит, ведь этой ночью в небе висит полная луна, потому-то разбойники и напали… они видят в темноте, а кочевники, ослепленные своим же костром – нет. Однако чье-то заклинание заставило пламя взреветь и подняться, ослепляя всех вокруг!