Зов орды

Кузиев Эд

— Сколько было лошадей? — грубо спросил один из них.

— Десять, мой господин, был еще вол с арбой, но его сторговали мельнику. Многие хотели взять, только стоимость была большая.

— Девка с ними была? — продолжал пытать жесткий голос с родным для Максуда акцентом.

— Не знаю, господин. Я видел только коней и троих кочевников, — виновато отвечал мальчишка, что присматривал в конюшне.

— Когда забрали?

— Утром, я только воды натаскал, а они кинули монетку под ноги, быстро запрягли и умчались...

Мечник не решился посещать таверну этим вечером, хоть и готов был к битве.

Одну ночь можно и поголодать, а завтра идти на рынок. Затем подумал о сестре и поменял свои мысли. Быстрым шагом он рванул на базар, в надежде прикупить хоть что-то, но результат его разочаровал. Лишь только солнце ушло на покой, все лавки закрылись, и только нищие ковырялись в мусоре, пытаясь найти хоть что-то съестное.

— Эй, парень, ищешь где повеселиться? — вдруг отвлек мечника голос из темноты. Чуть позже вышла обладательница чарующего голоса. Ярко накрашенные глаза и губы, выбеленное лицо и вызывающие одежды.

— Танцовщица, — сморщив губы в презрительной гримасе, произнес меч, он помнил слова Ляосинь, что уличные музыканты и танцоры находятся между рабами и крестьянами по статусу, а еще большинство из них продает не только свой талант, но и тело. — Скажи мне, где могу купить еды?

— Молодой господин хочет вкусить не только нашу любовь, но и насладиться пищей? — чаровница подходила медленно, слегка разведя руки в сторону, и с каждым её словом и шагом мир сузился до фигуры девушки, затуманивая рассудок. Максуд расслабился, стал покачиваться из стороны в сторону, будто ослаб, но когда из руки выпал меч, вся магия пропала.

Через секунду острие уперлась в шею искусительнице.

— Прошу тебя, господин...—взмолилась девушка, а Максуд, вновь почувствовав чары, слегка кольнул мечом.

— Моя сестра голодна, а ты мне здесь разум морочишь? — прорычал мечник. — Скажи скольких людей ты знаешь и поверь, что я готов убить больше. Намного... Больше...

— Я провожу вас в лавку, которая открыта и днем, и ночью. Неприкасаемым, таким как я, вход во многие места воспрещен. Прошу вас, господин, уберите меч.

Меч спрятался в ножны, ему на смену пришёл нож. В умелой руке и стеснённых условиях такое оружие более эффективно. Узкие улочки, по которым вела Максуда неприкасаемая, оборвались глухой стеной с неприметной дверь. Мечник тотчас спрятался за спину девушки и упёрся острием ножа ей под лопатку.

Та вздрогнула всем телом от укола, но все же нашла в себе силы постучать я хитрым образом. Через непродолжительное время дверь приоткрыли, в щель выглянул верзила с замотанным левым глазом.

— Кто с тобой, Шанти? — прогудел привратник.

— Человек в нужде, Бо, — мелодичным голоском ответила танцовщица, — он ищет пропитание для себя и своей сестры.

— Пусть уберет нож, на территории "запретного города" мы не причиняем вреда друг другу. И объясни человеку правила.

Запретный город - это закрытый квартал, со своими законами и правилами. Все неприкасаемые, беглые рабы, люди, которые прятались от преследования властей, мытарей, навязанных обязательств, укрывались за высокой глиняной стеной и тонкой деревянной дверью, и выживали в новых условиях. Здесь была мастерская по ремонту и пошиву, прачечная, черный рынок, столовая и огромная площадка для отдыха. Прямо на глиняном полу под открытым небом спали сотни людей.

Утром они освободят место для тех, кто работает ночью, стараясь успеть заработать, обменять, найти или украсть. Чаще всего еды, обычно вещи на обмен, реже деньги.

Танцовщицы торговали своим искусством обольщения на свадьбах, праздниках. Позже их тела зажимали в углах и подворотнях, требуя продолжения. Нищие клянчили объедки или мелочь, гадалки или торговки меняли магию обмана на монетку, гадая и мороча голову, грязь подряжалась на самые низкооплачиваемые и трудные работы, от которых отказались свободные или куда жалко отправить рабов. Отдельной группой стояла организованные банды, занимающиеся вымогательством, шантажом, грабежом и заказными акциями устрашения. А еще выполняли функцию охраны для защиты интересов своей отверженной группы.

Были также приговоренные к казни, беглые преступники или неудобные люди, которые не выходили за пределы "запретного города" годами, проживая бесконечно одинаковые дни в грязи и нищете. Справляли обувь, чинили платье, правили ножи и топоры. За еду и чистую воду, охрану и возможность поспать. Их жизнь мало чем отличалось бы от жизни в степи или лесах, но добыть огня, найти еду и защитить себя многие не умели, да и привыкли к своему сосуществанию с городом. Местами, как паразиты, временами, как симбиоты.

Между городом и "запретным местом" сложились удивительные отношения. Шеньши и крупные чиновники, делали вид, что такое место не существует. Знатные на местах активно пользовались услугами, как в сфере развлечений, так и для решения силовых решений деликатных вопросов, мелкие служки закрывали глаза за регулярные подарки или услуги девушек, в ответ изгои получили место, которое могли назвать своим домом. Да, они не платили налоги, их не трогали стражники, но и защиты у суда или стражи попросить не могли.

Если неприкасаемого били балками, швыряли камнями или насиловали, то никто не пришел бы ему на помощь, кроме такого же изгоя. Только за пределами своего мирка, они были друг другу конкурентами и чужими.

Так, за объяснениями, меч и порок дошли до местного рынка. В нос тотчас ударил запах подгнивших овощей, скисшего молока и протухшего мяса. А еще сотни незнакомых кочевнику ароматов.

— Ты мне предлагала этот мусор в качестве еды? — рассвирепел Максуд.

— А ты ждал изысков? Может знаешь, что люди на рынке готовы растоптать овощи или фрукты, чтобы только нам не достались? Или плюют в молоко, которое продают неприкасаемым? Мочатся в рис, сыпят землю в муку? За две недели уже четвертая танцовщица не возвращается из города. Либо утонули со свернутой шеей, либо спрятались в подвалах своих новых хозяев. Штраф за убийство равен штрафу за разбитое окно. Не нравится запах - засыпь специями. Мы привыкли.

Максуд сжал кулаки. Его вольная душа не понимала порядков, по которым живут эти люди. В грязи, нищете, побоях и без права голоса. Даже на его земле к рабам относились лучше. А еще никак не укладывался в голове факт того, что изгои ничего не меняют, принимая такое положение вещей. Даже убийцы и бандиты не бросали вызов. Его отвлек мужчина в грязном халате и засученными рукавами.

— Выбрала чего, Шанти? В долг тебе больше не дам, сама знаешь. И чего так рано? — интересовался продавец.