Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант. [СИ]
Шрифт:
– Мне нужно отъехать ненадолго, - произнёс он, наконец.
– Ну так отъезжайте!
– взорвался Млечин.
– Я вас к себе привязывал, что ли?.. Ах, да, мы же с вами планировали сегодня кое-что обсудить... Но я и сам буду некоторое время занят. Итак, вечером жду вас с докладом.
Магистр вышел из палаты, Рябов обессилено опустился на койку.
– Чёрт, как жжёт-то, - он помассировал грудину, с неприязнью посмотрел на копошащегося на полу Доктора, словно именно тот был источником всех его бед.
– Глеб, что с тобой произошло? Ты хоть что-нибудь помнишь?
– Я - Глеб, - счастливо и глупо разулыбался
– Ты Глеб, - кивнув, повторил Иннокентий Иванович, - и то хлеб. Такой вот каламбур... Кто этой ночью приходил, Глеб?
– Прилетали инопланетяне, - беспечно отозвался Доктор.
– Один из них сделал мне плохо, но потом стало хорошо.
– Понятно, - вздохнул Рябов.
– К белой горячке добавились зелёные человечки.
– Почему зелёные?
– заупрямился Глеб.
– Они чёрные.
– А Горшечкин где?
– Съели его, - осклабился Доктор и, тревожно оглянувшись, доверительно прошептал.
– Самый большой инопланетянин съел.
Иннокентий Иванович, словно желая обнаружить остатки трапезы инопланетного каннибала, пробежался взглядом по полу и, остановив его на счастливом слюнявом лице Доктора, горестно вздохнул. В палату заглянул дюжий санитар; из-за его плеча косил молчаливый якут Коля.
– А что это с нашим Доктором?
– поинтересовался санитар.
– Белочка. Допился ваш Доктор. На пару, небось, бухали?
– Как можно, Иннокентий Иванович!
– почти искренне возмутился санитар.
– Так, - Рябов встал.
– Николай, присмотри тут за ним.
– (Якут кивнул).
– Сейчас я охрану вызову, отведёте Доктора в наш изолятор.
– (Снова кивок). Рябов нажал кнопку вызова охраны, отрывисто приказал: - Наряд к медпункту. Два человека, срочно. (Николай пожал плечами, подумав, наверное, что мог бы справиться с таким пустячным делом и без охранников).
– Теперь ты, - Рябов взглянул на санитара.
– Пойдём. От изжоги есть что-нибудь?
– спросил, когда они вышли из палаты в коридор.
– Рени, - радостно осклабился санитар.
– Тьфу ты!
– сплюнул Иннокентий Иванович.
– А что-нибудь... более эффективное?
– Новокаин.
– Внутримышечно?
– Перорально, - загоготал санитар.
Рябов снова сплюнул.
– Уроды, чёрт вас всех возьми! Шутники, мать вашу!
– Да нет, Иннокентий Иванович, вы что, какие шутки, я на полном серьёзе. Я просто вспомнил, как это Доктор наш, царство ему... ой, блин, что я говорю! Короче, он тоже частенько изжогой мучился, особенно с похмелья. Бывало хлобыснёт полстаканчика новокаина...
Обратный путь на Чёртову гору занял у Иванова и Репина вдвое больше времени - в целях конспирации и из-за многочисленных проверок на дорогах пришлось возвращаться обходными путями.
Серые 'Жигули', которые они взяли взаймы у Василиска, хоть и были неприметными, но скрыть их и сделать полностью невидимыми не представлялось возможным, иначе аварии в дороге им были бы обеспечены. Документы на новые имена, умело изготовленные по образцам паспортов, хоть и выглядели настоящими, но наличие в машине больного Горшечкина портило картину и могло привлечь внимание гаишников.
А проверки, по мере продвижения в сторону Красноярска, происходили всё чаще.
– На этих гайцов не напасёшься!
– возмутился майор, выдав очередную мзду очередному патрульному на дороге.
–
– Если что, я их штампую, - резонно возразил Илья.
– Ну да, ты ж у нас теперь главный казначей Монетного Двора России, - тут же согласился Иванов.
– Кстати, надо бы ещё дэцл бабосов сотворить, а то у меня уже закончились. И вообще, о ночлеге подумать пора. Может, какую придорожную гостиницу найдем или дом отдыха, типа 'Полярной звезды'?
– Рублями примете или, будучи человеком прогрессивным и лишённым лжепатриотических предрассудков, предпочитаете валюту?
– ёрнически поинтересовался Илья.
– Доллары? Евро? Сейчас организую, мне только печатный станок включить.
– Нашими пока обойдемся, - не принял шутку майор.
– И без фанатизма, Илюша, нечего тысячными бумажками башлять, пятихаток лучше наделай побольше.
Илья послушался - достал из портмоне лиловую купюру, положил на ладонь, прикрыл глаза и, сосредоточившись, умножил её в уме на сто. В его руках купюра послушно превратилась в целую пачку.
– Здорово!
– отозвался Иванов, скосив глаз на руки друга.
– Все-таки быть оперантом - это нечто! Особенно с такими способностями, как у тебя.
– Да и тебе грех жаловаться, - отозвался Илья. Он отполовинил пачку себе в карман, остальное протянул майору. Тот хмыкнул:
– Номера банкнот-то не одинаковые, надеюсь?
- Обижаете, гражданин начальник. Фирма гарантирует качество и стопроцентную ликвидность товара.
– Илья зевнул.
– Скоро совсем стемнеет; ты прав, гостиницу или мотель искать надо - товарищу нашему нормальный отдых нужен, я уже про мальца не говорю...
Иванов обернулся. Горшечкин, полулежал на сидении с закрытыми глазами, рядом прикорнул Димка, прижимая к себе бутылку с минералкой. Иванов подмигнул мальчику, тот оживился было, но вскоре снова начал засыпать.
– Заночуем в ближайшем населенном пункте, - сказал майор.
– Что у нас там по карте, штурман?
– Сейчас определимся, - Репин развернул карту и углубился в изучение трассы.
Им повезло - в первом же встреченном мотеле нашлось два свободных номера, причём оба находились на втором этаже и были расположены друг напротив друга. Понятное дело не президентские люксы - стандартные десятиметровые боксы, но со всеми необходимыми удобствами, - собственно, чтобы скоротать ночку и восстановить силы для продолжения пути, повышенной комфортности и не требовалось. Иванов с Димкой заняли номер, выходящий окнами во двор - оно и понятно, мальчишке требовался спокойный сон, вымотался он до предела. Более шумными 'апартаментами' пришлось довольствоваться Репину с Горшечкиным.
Илья принял душ и с наслаждением вытянулся на кровати - несколько суток езды в машине по местным дорогам давали о себе знать.
Горшечкин восстанавливался медленно, несмотря на ментальную помощь товарищей, и потому, вяло сжевав кусок купленной по дороге пиццы, сразу уснул.
Репину же не спалось. Но не шум проезжающих по трассе машин был тому причиной - слишком много вопросов накопилось в голове новоявленного операнта за прошедшие дни; они, как червяки, хаотично и бестолково ворочались и тыкались в черепную коробку, ища выходы-ответы и, не находя таковых, начинали ворочаться и тыкаться ещё активней.