Зов странствий. Лурулу
Шрифт:
Монкриф воззвал: «Так что же? Кто отважится рискнуть десятью сольдо?»
Винго храбро прошествовал вперед: «Бьюсь об заклад, что я знаю, как зовут эту девицу!» Он осторожно положил монету на сцену. Монкриф нагнулся и пригляделся: «Что я вижу? Один сольдо? Это все, что вам платят за неделю?»
«Не совсем так! Учитывая обстоятельства, однако, это все, чем я готов рискнуть».
Монкриф со вздохом уступил: «Что ж, как хотите! Назовите ту, на кого вы показываете».
Винго похлопал по колену крайней правой девушки: «Ее зовут Плук!» Взяв ее за руку, Винго убедился в том, что у нее на пальце было кольцо с изумрудом: «Так оно и есть!»
«Судя по всему, вы правы», —
«Возможно».
«Как бы то ни было! Мы теряем время. Девочки — на барабаны! На них вы смотритесь лучше всего!»
Начался третий розыгрыш. Винго решил обогатиться за счет Монкрифа и поставил пять сольдо. На этот раз, однако, девушка, которую он опознал под именем «Плук», показала ему кольцо с сапфиром и объявила, что она — Снук. Винго мрачно проследил за перемещением своих пяти сольдо в карман «чародея».
Монкриф объявил четвертый раунд. После обычных хороводов и пируэтов девушки снова выстроились на авансцене, и Монкриф предложил зрителям делать ставки.
Мирон внезапно повернулся к Шватцендейлу: «Я их разгадал! Девушка справа — Плук!»
«Даже так? Откуда ты знаешь?»
«Она усмехается, и у нее поблескивает правый верхний клык!»
«Чепуха! — Шватцендейл махнул рукой. — Все они ухмыляются и скалят зубы. Это не разгадка».
Мирон нахмурился: «А ты сможешь отличить одну из них от других?»
Механик взглянул на девушек: «Пожалуй, смогу».
«Тогда почему ты не играешь?»
Шватцендейл беззаботно повертел пальцами в воздухе: «В свое время, может быть, и сыграю. Смотри-ка, на зеленых дервишей глазеют Джосс Гарвиг и его семья — в том числе Тиббет. Насколько я понимаю, ты в нее влюбился».
«В какой-то мере», — пожал плечами Мирон.
Гарвиги отошли от дервишей, распевавших монотонный гимн гнусавыми дрожащими голосами, подпрыгивая и быстро вращаясь в воздухе. Джосс и Вермира заметили команду «Гликки» и подошли к шатру Монкрифа. Астронавты и Гарвиги обменялись приветствиями, после чего Винго, отвечая на вопрос Вермиры, пояснил сущность игры Чародея Монкрифа. Вермира была зачарована танцем девушек. Повернувшись к Джоссу, она воскликнула: «Их действительно не отличить! Ты можешь сказать, кто из них кто?»
Гарвиг самоуверенно рассмеялся: «Если бы я захотел, конечно, я проследил бы за одной из них». Он повернулся к Малуфу: «Вы уже пробовали, капитан?»
«Только не я. Вероятность слишком мала — скорее всего, они меняются кольцами, когда танцуют».
«Разумный подход! Надеюсь, вам нравится фестиваль Лалапалузы?»
«Да, здесь чисто и никому не позволяют безобразничать. Единственным очевидным свидетельством низости человеческой природы здесь, судя по всему, является Проныра Монкриф».
Гарвиг кивнул, довольный тем, что Малуф подтвердил его собственное заключение.
Вермира с энтузиазмом воскликнула: «Цветочная выставка просто великолепна, и мне понравились эти маленькие дервиши, они такие прыткие и вправду зеленые!»
«Меня больше впечатлили танцоры на ходулях, — возразил Джосс Гарвиг. — Я никогда еще не видел подобного мастерства! Как ни в чем не бывало, они разгуливают на четырехметровых шестах, бегают вприпрыжку, танцуют и делают пируэты на одной ходуле! А чего ст'oят одни их костюмы! Алые и лиловые, расшитые золотом, с длинными юбками и шароварами, свисающими чуть ли не до самой земли! Они выглядят, как сумасшедшие принцы из Бьёркланда! Причем исполняют самые сложные танцы — польки, сальтареллы и тому подобное — с точностью и грацией необыкновенной. Иногда во главе их труппы танцует пара гроссмейстеров
«В самом деле, великолепное зрелище!» — заявила Вермира.
«В общем и в целом, устроители фестиваля заслуживают похвалы, — прибавил Гарвиг. — Они придерживаются самых высоких стандартов».
Вермира хмыкнула: «Не сказала бы, что их пошлый «Грот любви» соответствует моим стандартам. Я туда не заглядывала, конечно, но, судя по описанию, их вульгарные вольности не пришлись бы мне по вкусу».
«Все может быть, — рассмеялся Гарвиг. — Может быть, нам следует послать туда Мирля, пусть разведает обстановку».
«Вот еще! — возмутилась Вермира. — Мирль не сможет находиться в таком месте хотя бы из самоуважения!»
«Давайте, я туда схожу! — вызвалась Тиббет. — У меня нет никакого самоуважения».
«Помолчи! — оборвала ее мать. — Стыдно говорить такие вещи даже в шутку! Когда-нибудь какой-нибудь уважаемый человек услышит, что ты говоришь такие глупости, и ты потеряешь самое драгоценное, что у тебя есть».
«Что именно?»
«Я имею в виду твою репутацию!»
«Об этом следует подумать», — Тиббет отвернулась.
2
Монкриф потребовал от девушек, чтобы они снова исполнили свой лихорадочный танец. Некий господин поставил небольшую сумму, утверждая, что ему известно, какая из танцовщиц — Фрук. Он угадал — на кольце девушки красовался рубин.
«Ну почему мне так не везет! — в отчаянии возопил Монкриф. — Если так будет продолжаться, я умру в нищете! Девочки, танцуйте! Не волочите ноги, живей, с огоньком!»
Один за другим азартные игроки подходили к авансцене, чтобы выложить на нее свои деньги и назвать ту или иную из трех девушек. Иногда они выигрывали, но чаще ошибались, о чем могли судить все присутствующие, когда сверкал рубин Фрук, изумруд Плук или сапфир Снук. Некоторые относились к поражению со спокойным разочарованием, другие возмущались потерей денег и угрожающе поглядывали на Монкрифа — тот продолжал излучать благодушие. Иногда мошенник пытался утешить жертву, клятвенно заверяя проигравшего в том, что невезение не может вечно преследовать одного и того человека, и что следовало продолжать делать ставки хотя бы для того, чтобы продемонстрировать непреклонность перед лицом судьбы. Один из участников забавы, муниципальный чиновник по имени Эван Достой, потерял ставки три раза подряд, но каждая неудача, по-видимому, лишь разжигала в нем стремление выиграть. Крепко сложенный коротышка средних лет с драчливой угловатой физиономией, украшенной кудрявыми рыжими бакенбардами и бородой, Достой не сдавался. Три раза он выложил на сцену пять сольдо, утверждая, что опознал Снук, но указанной им девушкой дважды оказывалась Фрук с ее рубином, и один раз — Плук с изумрудом. Потерпев третье поражение, чиновник медленно поднял голову, устремив на Монкрифа пронзительный взор голубых глаз. «Здесь что-то нечисто! — заявил Эван Достой. — Но я никак не могу понять, что именно».
«Многоуважаемый! — вежливо отозвался Монкриф. — У нас все делается открыто, без обмана, буквально у вас на глазах!»
«На первый взгляд. Но — предположим — если бы вы пользовались каким-то механическим устройством, подменяя кольца, вы могли бы выигрывать достаточно часто, чтобы извлекать прибыль, не так ли?»
Монкриф рассмеялся: «Хотел бы я изобрести такое устройство! Хотя, разумеется, я не стал бы его использовать в ущерб своей клиентуре — ни в коем случае!»
«Рад слышать! Тем не менее, невозможно не заметить, что вы проигрываете только тогда, когда ставки незначительны».