Зов странствий. Лурулу
Шрифт:
«Осквернение древних святынь — преступление! Запретное вторжение в нашу страну и хищение нашего имущества — преступления!»
«Не слишком тяжкие. Какому наказанию вы намерены подвергнуть этих людей?»
«Соразмерному их прегрешениям. Вскоре здесь, на краю взлетного поля, встанут четыре нефритовые статуи. Каждая будет держать в руках плакат: «Мы украли гонителей призраков у верховодов. Больше мы никогда не будем красть!»».
Малуф сдержанно ответил: «Все это красивые слова. Ваши намерения неразумны».
«Закон есть закон. Если вы осмелитесь нам мешать, на этом поле будут стоять
«В небе у тебя над головой — вооруженный раптором автолет, — сказал Малуф. — Не двигайся. Я намерен экспроприировать твое оружие».
Чен надменно усмехнулся: «А я намерен экспроприировать твое». Усмешка стала морщинистой гримасой; в обоих глазах чена загорелись голубые искорки. Мозг Малуфа охватило голубое пламя. Его мысли смешались, он переставал что-либо видеть или слышать, словно на него надвигалась непроницаемая черная завеса. С этим нужно было что-то сделать, и срочно! Колени Малуфа подгибались, он опускался на землю — но заставил себя нажать на курок. Луч белого огня ударил в плечо «верховода» — тот упал ничком, подергиваясь от боли.
Малуф стоял на коленях, низко опустив голову. Он заставил себя обернуться: второй чен застыл, уставившись в лицо Мирону. Малуф прохрипел: «Не смотри на него! Отвернись!»
Слишком поздно. Голубое пламя уже охватило мозг Мирона, его рука, державшая лучемет, безвольно опустилась. За спиной Мирона послышались торопливые шаги — под звездами мелькнуло бледное лицо Тиббет. Девушка подбежала к чену, всецело погруженному в процесс подчинения противника, и надвинула ему на глаза широкополую шляпу. Черная завеса гипноза рассеялась — Мирон, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед и ударил чена в висок рукояткой лучемета. Тот упал, все еще пытаясь приподнять шляпу непослушными руками. Мирон наклонился и вынул из кармана длинного плаща обитателя Заоблачной страны небольшой мощный лучемет. Капитан Малуф обыскал первого чена и сделал то же самое.
Приземлился автолет «Гликки», из него вышли Винго и Шватцендейл. Малуф отошел в сторону; Винго тут же занялся раненым ченом — перевязал сквозной ожог и удалил с запекшейся крови обугленные лоскутья одежды. После этого стюард оторвал нижнюю кайму плаща «верховода» и поместил руку раненого в наскоро изготовленную перевязь.
Тем временем Джосс Гарвиг сумел подняться на ноги и стоял, прислонившись к грузовому автолету ченов, пока очнувшийся Мирль и Тиббет помогали Вермире, еще не вполне пришедшей в себя и растерянно сидевшей на нижней ступеньке трапа.
Гарвиг постепенно осознал чудовищные масштабы того, что сделали с ним и с его семьей. Сверкнув глазами, он направился, прихрамывая, туда, где Малуф стоял рядом с раненым ченом. Старательно выговаривая слова непослушным языком, Гарвиг произнес: «Капитан, вы спасли нас! Не сомневайтесь в моей признательности! Надеюсь, что сумею выразить свою благодарность надлежащим образом. Но прежде всего я должен позвонить в МСБР — они покажут этим мерзавцам, где раки зимуют!» Он повернулся, чтобы подняться по трапу своей яхты.
«Постойте! — позвал его Малуф. — Не спешите! Вы хорошо подумали о том, что собираетесь сделать?»
Гарвиг остановился, нахмурился и обернулся: «Какие
«Вполне возможно — но не забывайте, что вы первыми нарушили закон».
«Что с того? Я всего лишь спас от забвения несколько статуй, брошенных в болоте».
«И это все, что вы можете сказать в свое оправдание? Чены заявят, что вы тайком проникли в Заоблачную страну, спустились ночью на автолете и разграбили усадьбу, умыкнув четыре статуи, которые — по вашим собственным словам — представляют собой большую ценность и могут быть проданы за крупную сумму. В суде ваша позиция не выдержит критики. У вас могут конфисковать «Фонтеной»; более того, вас могут приговорить к исправительным работам».
Гарвиг нерешительно почесал в затылке: «Так что же, по-вашему, я должен сделать? Негодяи заслуживают смерти, но не могу же я хладнокровно пристрелить безоружных людей — даже если они не люди, а черт знает что! Честно говоря, не знаю, как поступить».
«Могу кое-что предложить, хотя это может вам не понравиться».
«Предлагайте, я вас выслушаю».
«Поднимитесь в салон «Фонтеноя» вместе с женой и с детьми. Чены погрузят «гонителей призраков» в свой автолет и вернутся в Заоблачную страну. Никто не будет счастлив, но никто не умрет».
Гарвиг раздул щеки: «Не слишком выгодный, но вполне разумный план, учитывая сложившиеся обстоятельства. Я согласен — если эти извращенцы от нас отстанут».
Малуф повернулся к «верховоду»: «Вас устраивают такие условия?»
Несколько секунд морщинистые лица ченов оставались неподвижными, но в конце концов один из них сказал: «Пусть будет так. Нам придется простить грабителей».
Гарвиг устало поднял руку, показывая, что ничего больше не может сказать. Прихрамывая, он побрел к «Фонтеною». Сделав несколько шагов, однако, он остановился — его озарила новая идея. Медленно повернувшись к ченам, он задумчиво смерил их взглядом. Те молча смотрели на него, не проявляя никакого интереса.
«Мы положили конец нашему конфликту, — сказал Гарвиг. — Он возник потому, что и я, и вы руководствовались несовместимыми представлениями и ложными допущениями — не так ли?»
Чены не отвечали. Гарвиг продолжил: «Мне пришло в голову, что вас могла бы заинтересовать возможность заключения взаимовыгодной сделки. Я куплю одного или двух так называемых «гонителей призраков» — с тем условием, конечно, что вы не назовете какую-нибудь фантастическую цену». Гарвиг искоса наблюдал за ченами: «Что вы скажете?»
«Это невозможно».
Гарвиг моргнул: «И это все?»
«Нас не интересуют деньги».
«Как вам угодно!» — развел руками Гарвиг. Чопорно поклонившись, он повернулся и снова побрел к «Фонтеною». С помощью Мирля он отвел Вермиру вверх по трапу и скрылся в салоне «Фонтеноя». Тиббет поспешила за ними.
Чены готовились к отлету. Пока один из них погружал снова оцепеневших истуканов в кузов автолета, Малуф попытался завязать разговор с другим. Чен отвечал сухо и односложно, но капитан настойчиво продолжал расспросы, пока «верховод» не замолчал, всем своим видом показывая, что больше ничего не скажет. Малуф вежливо отступил и стоял, провожая глазами взлетевшую машину, пока она не скрылась в ночном небе.