Зов судьбы: любовь берлана
Шрифт:
Он направился к выходу, но остановился у двери:
— Жду твоёго ответа завтра. И помни, Даярис, — теперь все здесь принадлежит мне. Включая тебя.
С этими словами он вышел, оставив меня в состоянии шока и отчаяния. Я сползла по стене на пол, чувствуя, как слезы катятся по щекам. Что мне теперь делать? Как спасти дом и аптеку? И как избавиться от этого ужасного человека, который теперь претендует не только на моё имущество, но и на меня саму?
Злые слезы душили меня, мысли путались. Я не представляла, как жить
Сверху послышались шаркающие шаги, и в аптеку вошла Марта — старая нянюшка, когда-то в детстве нянчившая меня, а потом ставшая чуть ли ни членом семьи, ведь сама она была совсем одинока, потеряв своего мужа и сына задолго до моёго рождения.
Марта была невысокой, сухонькой старушкой с добрыми, всегда чуть прищуренными глазами цвета выцветшего неба. Ее лицо, испещренное морщинками, словно древняя карта, хранило следы прожитых лет и пережитых горестей. Но, несмотря на это, оно всегда светилось теплой, почти материнской улыбкой.
Седые волосы Марты были собраны в тугой пучок на затылке, а на голове неизменно красовался белоснежный чепец, который она стирала и крахмалила каждую неделю с особой тщательностью. Ее руки, узловатые и покрытые старческими пятнами, всегда были в движении: то месили тесто для любимых мной пирожков, то штопали одежду, то гладили меня по голове в минуты грусти.
Марта носила простые, но всегда опрятные платья, чаще всего темных тонов, с неизменным белым передником. От нее всегда пахло свежевыпеченным хлебом и травяным чаем — запахами, которые для меня навсегда стали символом дома и безопасности.
Но главным сокровищем Марты был ее голос — тихий, немного скрипучий, но невероятно успокаивающий. Когда она рассказывала сказки или пела колыбельные, казалось, что сам воздух вокруг наполнялся теплом и уютом. Ее истории, пропитанные народной мудростью и жизненным опытом, всегда находили отклик в моём сердце.
Несмотря на свой возраст и перенесенные утраты, Марта сохранила удивительную жизнерадостность и любовь к жизни. Ее присутствие в доме было подобно негасимому огоньку, дарящему тепло и свет всем вокруг.
— Деточка, что тут за шум? — обеспокоенно спросила она. — Кто это приходил и что ему было нужно?
Я подняла на нянюшку покрасневшие глаза.
— Это был Эдил Килли… Он сказал… сказал, что отец не оставил мне ничего. Что наш дом ему заложен. Мы должны уйти, — я горько всхлипнула. — Но это неправда, Марта! Это просто не может быть правдой! Отец не мог так поступить, ведь у нас не было проблем с деньгами, у отца всегда было много клиентов, и все исправно платили ему!
Марта тяжело опустилась рядом и обняла меня за плечи.
— Не знаю, девочка моя. В последнее время вир Рискози и правда был сам не свой, все в каких-то бумагах копался, вздыхал тяжко. Может, и впрямь дела совсем плохо шли. Но чтоб вот так, за спиной твоёй решать — не похоже на него.
— И что же мне
— Правду искать будем, — твердо сказала Марта. — Ведь не все ещё потеряно. Авось и найдется в бумагах покойного хозяина что-то, что этого вира обличит. А пока утри слезы и не робей. Что-нибудь придумаем.
Я благодарно кивнула. Слова няни вселили в меня надежду. Я не могу сдастся просто так. Отец верил, что правда всегда восторжествует. И я докажу, что Эдил Килли — лжец и негодяй.
С этой мыслью я решительно поднялась и вытерла слёзы.
Глава 2
Я перерыла все отцовские бумаги, заглянула в каждую книгу и коробку, но нигде не нашла и намека на долговые расписки или залоговые документы. Но так же не было ничего, что подтверждало бы плохое течение дел и безденежье. Чем дольше я искала, тем сильнее крепла во мне уверенность — вир Килли лгал. Но как это доказать?
В памяти всплыл тот страшный день, когда я нашла отца мертвым в лаборатории. Он лежал на полу, раскинув руки, лицо его посинело и исказилось мукой. Сердечный приступ, сказал лекарь, осматривавший тело. Бывает в его возрасте, ничего не поделаешь.
Но теперь вспомнилось совсем другое. Незадолго до смерти отца вир Килли стал слишком часто наведываться к нам. Богач и важная персона в Поларе, он всегда покупал у отца дорогие притирания и эликсиры, щедро платил и никогда не торговался. Многие аптеки города мечтали о таком покупателе.
Но отец после визитов вира Килли только хмурился и говорил, что продал бы тому хоть собственную печень, лишь бы не видеть мерзкой ухмылочки на лощеной физиономии.
Я задумалась. Неужели Эдил Килли каким-то образом причастен к смерти отца? Мог ли он опоить его ядом, чтобы потом завладеть аптекой и домом? Но зачем бы ему это было нужно, ведь он состоятельный человек, зачем ему наш уютный, но совсем небольшой дом и аптека, которая совсем бесполезна без работы моёго папы. От этих мыслей меня бросало в дрожь. Здесь должно быть что-то совсем другое…
Сердце подсказывало, что я на верном пути. Но как найти доказательства? Кто поверит в такое чудовищное обвинение? Эдил — уважаемый человек, а я — всего лишь дочь аптекаря.
Перебирая отцовские бумаги, я невольно погрузилась в воспоминания. Аптека Кристара Рискози всегда была самой уважаемой в Поларе. Сюда захаживали и знатные дамы за эликсирами молодости, и почтенные старцы за микстурами от хворей. Отец встречал всех с неизменной доброжелательностью, никому не отказывал в помощи.
Но были и те, чьи визиты не приносили ему радости. Взять хотя бы вира Килли — богача и важную персону. Он то и дело заглядывал в аптеку, скупал редкие ингредиенты и дорогие снадобья. Щедро платил и осыпал папу комплиментами, а тот лишь вежливо улыбался в ответ.