Зов судьбы: любовь берлана
Шрифт:
— Зачем ты с ним любезничаешь, папа, он ведь тебе не нравится? — как-то поинтересовалась я у папы. Отец вздохнул и покачал головой:
— С такими людьми, доченька, лучше не ссориться. Себе дороже выйдет. Но ты уж не слишком обольщайся на его сладкие речи.
— А что не так с виром Килли? Вроде обычный мужчина, — удивилась тогда я.
Отец только рукой махнул:
— Эх, девочка моя, молода ты ещё, не разбираешься в людях. Нехороший он человек, гнилой весь изнутри. За красивым фасадом одна труха прячется. Подальше бы
Я тогда не придала особого значения словам отца. Мало ли кто ему не по нраву, дело житейское. Но сейчас, перебирая в памяти события последних недель, вдруг осознала — отец и правда изменился после последних визитов вира Килли.
Стал задумчивым, хмурым. Запирался в лаборатории допоздна, перебирал старые записи, ругался сквозь зубы. А потом внезапно умер, оставив меня совсем одну.
Неужели Эдил Килли действительно имеет к этому отношение? Я похолодела от ужаса. Что, если он как-то повлиял на здоровье отца? Опоил его чем-то, подмешал отраву в еду или питье? Но для чего?
От этих мыслей мне стало дурно. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Я без сил опустилась на стул, обхватив себя руками. Нет, не может быть. Или может?
Я зажмурилась, пытаясь отогнать страшные мысли. Мне нужны доказательства, а не домыслы. Иначе вир Килли запросто вышвырнет нас с нянюшкой на улицу, и я ничего не смогу поделать, потому что согласиться на так называемую благосклонность я никогда не смогу. Надо ещё раз все тщательно обыскать. Должна же быть какая-то ниточка, ведущая к разгадке!
С твердой решимостью я поднялась и вновь принялась за разбор бумаг. Я должна найти решение этой проблемы. Ради памяти отца, ради справедливости.
Глава 3
Сутки, отведенные виром Килли прошли слишком быстро, и Эдил вновь явился в аптеку. Я как раз закончила разбирать отцовские записи, но так и не нашла ничего полезного.
— Дярис, душа моя, — елейным голосом начал вир Килли, без спросу усаживаясь в кресло, — я пришел узнать твоё решение. Готова ли ты покинуть дом или мы сможем договориться?
Я поджала губы. Присутствие этого человека вызывало у меня почти физическое отторжение. Он смотрел на меня с нескрываемым вожделением, и от этого по коже бежали мурашки.
— Уважаемый вир Килли, — холодно ответила она, — я все ещё не верю в ваши россказни о долге. Дайте мне ещё пару дней, и я докажу, что мой отец ничего вам не был должен.
Эдил расхохотался, запрокинув голову. Смех его походил на карканье вороны.
— Ох, Даярис, какая же ты ещё девочка! Ищешь правду, веришь в справедливость. А мир, меж тем, устроен совсем иначе.
Он подался вперед, и я непроизвольно отшатнулась.
— Хочешь знать, в чем твоя беда? Ты слишком хороша для этой дыры. Молода, свежа, невинна. Я давно положил на тебя глаз, да все случая не было поговорить о будущем.
У
— Я готов простить долг твоёго отца и оставить тебе дом. Но взамен ты станешь моёй женой. Как тебе такое предложение?
У меня словно выбили почву из под ног, настолько неожиданным и абсурдным было это предложение.
— Это возмутительно! — воскликнула я, вскакивая с места. — Вы старше моёго покойного отца, да и не люблю я вас нисколько! Как вы можете мне такое предлагать? Тем более шантажировать меня этим? Это низко!
Вир Килли снисходительно улыбнулся, разглядывая меня, словно забавную зверушку.
— Полно тебе, глупышка. Любовь в браке — последнее дело. Ты юна, я богат, вот и вся арифметика. Со временем ты привыкнешь, и тебе даже понравится, я умею быть щедрым с женщинами. Да и опыт у меня большой, я точно знаю как доставить удовольствие такой сладкой девочке как ты.
Эдил прищурил глаза, встал из кресла и подошел ближе к Даярис, нависая над ней, словно грозовая туча.
— Ах, милая Даярис, — процедил он сквозь зубы, — твой отец был глупцом. Я приходил к нему, как честный человек, просил твоей руки. Предлагал выгодную сделку — твоё будущее в обмен на мои деньги и моё покровительство.
Даярис почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Мысль о том, что этот отвратительный человек мог претендовать на ее руку, вызывала отвращение.
— Но твой отец, — продолжал Эдил, его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости, — он посмел мне отказать! Мне, самому влиятельному человеку в городе! Он даже осмелился угрожать мне, представляешь?
Вир Килли рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья, только холодная злоба.
— Он сказал, что найдет на меня управу, если я не оставлю мысли сблизиться с тобой. Твой отец думал, что может меня запугать! Меня!
Даярис почувствовала прилив гордости за своего отца. Даже перед лицом угрозы он защищал ее, оберегал от этого мерзкого человека.
— Но теперь, — Эдил понизил голос до шепота, — теперь твой отец мертв, а ты… ты в моей власти, Даярис. И на этот раз некому тебя защитить.
Меня аж передернуло от его слов, стоило только представить этого борова рядом с собой, и к горлу подступала тошнота. Я почувствовала, как к глазам подступают злые слезы. Только не разреветься перед этим напыщенным индюком!
— Я не выйду за вас, — отчеканила я. — Ни за какие сокровища мира. Можете забирать свой долг и подавиться им. А теперь прошу вас удалиться.
Лицо вира Килли потемнело от гнева. Он резко поднялся, шагнул ко мне, и грубо схватил за плечи, слегка встряхнув.
— Ты пожалеешь об этих словах, девчонка, — прошипел он. — Твой отец тоже корчил из себя праведника, и где он теперь? Ты останешься на улице, я сделаю так, что тебя никто на работу не возьмет. Будешь милостыню просить, поняла?