Зов топи
Шрифт:
Лиственницы, сосны, ели сменились прогалинами заросшими осокой. Туман почти рассеялся, открыв необъятные заросли багульника. Кустарник вступил в пору цветения и насытил воздух одуряющим ароматом. Мелкие белые цветки, освещенные солнцем, были повсюду. Рихард с разбегу вбежал в белое пахнущее царство и остановился.
Опустошенный, лишенный не только мучившей его злобы, но и иных чувств, он упал в зеленые заросли. Прохладная земля показалась мягкой и податливой, словно взбитая перина. Умиротворенно жужжал сонм насекомых, навевая удивительные сновидения. Вдыхая дурманящий воздух, Рихард потерял счет времени.
Воспоминание было очень старым, расплывчатым, похожим на грезу, потому что принадлежало тому, кто без сожаления принес себя в дар топи. Он помнил, как цветы теряли невинный белый цвет, превращаясь в ярко-красные от легкого прикосновения. Рихард желал вернуть им прежний вид, но не мог. Покрасневшие соцветия осыпались одно за другим. Вид преображенных цветов причинял физическую боль, словно от погружения в раскаленное железо. Очень скоро вокруг колыхалось только безбрежнее поле красного багульника. С каждым порывом ветра по кустарнику пробегали волны, словно оно стало настоящим морем. Мгновенье — и последний белый цветок исчез в его пучине.
Не в силах вынести этого, Рихард горько заплакал.
Глава 6
Общий зал был заполнен просителями, на лицах которых застыло одно и то же угрюмое выражение. Под каменными сводами носился приглушенный шепот. Собравшиеся обсуждали разгоревшуюся войну. Людей было слишком много, телами они напирали на стражей, преграждающих путь к возвышению, где стояло кресло, вырезанное из цельного куска мореного дуба. В нем восседал Безмолвный герцог, с раннего утра выслушивающий просьбы и донесения, лившиеся на него бесконечным потоком. Стоявший на столике у кресла кувшин медового напитка почти опустел.
Рихард зажмурился, поморгал воспаленными красными веками. На миг ему показалась, что люди в толпе слились воедино, став исполинским зверем, распластавшимся у ног — сказывался недостаток сна. Герцог чувствовал себя больным, но в столь сложное для всех время не мог пренебречь прямыми обязанностями.
С возвышения зал был как на ладони. Толпа как всегда собралась разношерстная: горожане, селяне, торговцы, воины. Разного возраста и достатка расположившиеся под одной крышей. В других владениях знать упразднила обычай выносить споры на суд господина, но в Вечных топях многое любили делать по старинке, поэтому Рихард проводил сборы регулярно. Лишь с началом войны от обычного распорядка было решено отступить. Мелкие споры и склоки отложили до мирных времен, посвящая все время вестям с границ.
Эсвик — смотритель Общего зала, вытолкал вперед мужичка средних лет, одетого в потрепанную, но добротную одежду. Он отвесил герцогу быстрый, но глубокий поклон и затараторил:
— Я Тос, сын старосты селения Черный пруд. Туман задел краешком наше хозяйство. Мы ушли, как было приказано, — он перевел дух, набираясь смелости. — А теперь в поселке островитяне хозяйничают. Заняли дома. Ждут чего-то. Мой племянник видел.
— Сколько их?
— Пока не больше сотни, но к ним приходят еще. Много покалеченных — без рук, без ног. Из тумана выползают
— Вооружены?
— Да. Мечи, луки. Но с доспехами неважно — одни огрызки.
— Держитесь от них подальше, — приказал Рихард. — Теперь это не ваша забота. — Он знаком велел Тосу ступать прочь и вопросительно посмотрел на рыжеволосого великана, стоящего по правую руку. — Рядом с Черным прудом у нас есть сейчас кто-то?
— У Голубого ключа два десятка.
— Далеко, — поморщился герцог. — Пока они доберутся, в поселке уже будет три сотни обращенных. Даже покалеченные, они задавят стражей числом. Нет, — он покачал головой, — пускай остаются на месте, охраняют подходы к Голубому ключу. Вечером я сам туда наведаюсь.
Это означало, что с наступлением сумерек Рихард примет бестелесную форму и понесется быстрее ветра к Черному пруду, чтобы казнить незваных гостей. Чем ближе к Городу подходили войска Ульвара, тем чаще ему приходилось прибегать к крайним мерам. Это плохо сказывалось на его самочувствии.
Нивар не скрывал своего неодобрения, но перечить при всех страж не смел. Он был уверен, что его люди, к тренировкам которых он приложил столько сил, вполне смогли бы справиться с истерзанными обращенными, которым задали трепку приграничные чудовища. Не обязательно было вступать в драку — достаточно дать обнаружить себя, спровоцировать островитян и завести в ближайшее болото.
Эсвик подвел следующего просителя — молодую девушку из торгового сословия. Она была очень взволнованна, ее худенькие руки мертвой хваткой вцепились в испачканный грязью передник.
— Мое имя Ольгера, господин. Помогите, молю! Избавьте от кровососов на тракте! Они жрут добрых людей прямо среди бела дня, а ведь до Города всего три дня пути!
— Как же ты ушла от них? — удивился Рихард.
— Моя семья, господин, — ее нижняя губа задрожала. — Отец и братья… остались биться с нечистью, а я побежала за помощью. Только когда вернулась со стражей, никого не нашла. Только следы, ведущие в лес. Они же могут быть еще живы, господин? — в ее взгляде застыла робкая надежда.
— Стражи их поищут, но кровососы, выходящие днем, часто прибирают за собой, — жестко ответил Рихард. — Твоих родных нет в живых. Молись, чтоб их останки оказались в топи, а не сгинули полностью в желудках чудовищ.
Эсвик передал расстроенную девушку в руки сочувствующих женщин. Не быть захороненным после смерти в болоте — страшная участь. Поданные Безмолвного герцога справедливо считали, что есть прямая связь между осведомленностью Хозяина о прошлом каждого жителя этого края и тем, что их останки растворяются в болотной жиже.
Следующим был пожилой разведчик — низкорослый щуплый мужчина невзрачной наружности, закутанный в серо-зеленый маскировочный плащ. Он не в первый раз бывал в Общем зале с донесением. Эсвик знал его в лицо, поэтому тут же дал слово вне очереди. На согнутом локте стража сидел ворон, а в перчатке была зажата горсть тонких травяных браслетов с донесениями. Разведчики, не зная грамоты, плели браслеты, оставляя на них узелки, смысл которых понять мог только его товарищ по оружию.
— Господин, на севере враги захватили дозорную башню и селение Веселое. Островитяне изрядно битые, пробудут там не меньше трех дней. Жители ушли оттуда, как было приказано.