Зови меня Волком
Шрифт:
Мудромысл опустил руку:
– Прошу, князь, подбирай слова, когда говоришь со мной.
– Иди, – пропыхтел Брониимир.
– Что? – переспросил колдун.
– Иди! – закричал Брониимир, – Вон отсюда, колдун!
Князь ударил по столу кулаком, так что одна свеча повалилась на пол и погасла.
Мудромысл кивнул и пошёл к двери.
– Хоть бы черти забрали, ваше колдовское племя! – выругался Брониимир, поднимаясь со своего стула.
Он зло пнул свечу и зашагал к окну. Волк быстро перевернулся вокруг
Что ж… всё гораздо лучше, чем казалось раньше. Глядишь, и удастся отлично пережить княжий гнев в псарне.
Со стены послышались тихие шаги. Волк прижался к дереву, негоже, чтоб дружина его здесь заметила. В девичьем окне всё так же тускло горела свеча.
– Что князь? Не придёт сегодня? – не открывая глаз, спросила старуха.
Женщина, что сидела у люльки, всхлипнула, прижимая ладони к лицу.
– Не шуми, – всё так же произнесла старуха. – Неужто позабыла, что замужем?
– Вот, не поверишь, нянечка. Иной раз нет-нет, да и позабудется, – женщина поднялась, и Волк узнал в ней княгиню.
– Худо это. А коли ты так князю вскрикнешь?
Княгиня опустила глаза и густо покраснела. Она украдкой глянула в сторону двери.
– Ну-ну! – покачала головой неё старушка, – хорош тут сырость разводить! Три года замужем, пора уже привыкнуть. Поди умойся, да нарядись. Угодишь князю, будет мил к тебе. Он сейчас часто будет захаживать, покуда наследника ему не родишь.
Княгиня поднялась и поспешила в угол комнаты, уставленный сундуками.
Громко стукнула дверь.
– Ты готова, жена? – прорычал Бронимир, входя в комнату.
– Я? – растерянно обернулась княгиня, но тут же опомнилась и быстро закивала, – да-да.
Князь смотрел сурово и выжидательно:
– Раз готова, почему стоишь в углу?
– Только хотела принарядиться… Украшения… – замялась княгиня.
– Ты должна быть уже готова. Или предлагаешь мне самому тебя наряжать и, как дитя, за руку водить всё время? – рявкнул Брониимир и ушёл.
– Да, то есть, нет. Я поняла, – княгиня крупно задрожала, и обречённо побрела за мужем в княжеские покои.
Волк выглянул из-за ствола, на дворцовую стену. Сторожа не видать, но шаги его ещё гулко стучат в темноте. Волк вытянулся на ветке. Из княжих покоев был слышен шум, пара гулких ударов, и тихий крик княгини, который резко оборвался.
Брониимира вернулась скоро. Она рухнула на лавку, возле старухи, и залилась слезами. Платье на спине было разорвано от ворота до пояса, и тёмные полосы и пятна наливались на обнажённой спине.
Ветвь над головой Волка крупно задрожала, и довольный Птах свесился вниз головой:
– Ох. Поучил он её разуму. Вздумала перечить баба.
– М-м-м… – безучастно протянул Влаксан.
– Не умно это. Порой мне кажется, что бабы по жизни – дурачьё. Ведь колотил её уже не раз, и нет! Всё ей перечить надо.
– Ты что здесь забыл? – прошептал Волк.
– А тоже, что и ты. Охота поглядеть, как князь бабу свою любит. Да, заодно и разузнать, что ему колдун сказал, как он с воеводой решает вора искать. А ты что же? Не вытерпел? Тоже по окнам глядеть пошёл.
– Что узнал? – спросил Волк.
– А ничего больше. Всё так же. Нет у князя зацепок. Так что, всё будет тихо да гладко, коли ты ещё чего не наворотишь.
– За меня не бойся, – прошипел Влаксан, тихо спускаясь на ветку ниже, и направился к стене.
Он беззвучно пробежал по крыше к псарне, подальше от Птаха. Пожалуй, сегодня лучше ночевать в сарае.
18
Колодезный ворот тихо поскрипывал, поднимая ведро. Волк крутил ручку, украдкой поглядывая через распахнутые ворота на резвящихся в Княжьем саду девок. Они заливались беззаботным смехом, играя с котятами и клубками. Княгиня понемногу отходила от горя, и тоже нежно улыбалась, глядя на пушистых малышей и своих девчонок. Она и сама казалась совсем ребёнком, напуганным и нежным.
Уже пару месяцев Волк ухаживал за княжьей сворой. Жизнь при дворе оказалась спокойнее, чем в корчме, где всё зависело от длинного языка Любомира и настроения Косого с Птахом. При дворе же главное не высовываться с псарни и не показываться лишний раз князю. Брониимир хоть и открыл город, но зло на людей затаил. Взял за правило: каждый день выезжать с обзором, как в юности.
Волк зашёл в загон, отсыпал из мешка в корыто сухих хлебных корок и залил это водой. Оглушающий лай заполнил двор.
– Заприметили кормёжку? – обратился к собакам Волк, подходя к клети.
На чёрный двор вбежали две княжьи девчонки.
– Кис-кис-кис, – наперебой звали они.
Под ногами послышался тонкий писк: рыжий облезлый комок шерсти проскользнул в загон.
Влаксан поднял котёнка. Махнул рукой, подзывая одну из девчушек:
– Следите за зверьём, – мягко сказал он, протягивая сквозь решётку котёнка, – князь на охоту собирается, псы пятый день впроголодь, для них сейчас эти мальцы – лакомство на один зубок.
– Благодарю, – улыбнулась девка, явно не торопясь уходить. Помявшись, она добавила, – А правда, что ты не позволяешь никому кормить псов?
– Верно.
– Что ж, не боязно тебе с голодными зверьми в одном загоне сидеть? – спросила девка, радостно улыбаясь.
– Меня не тронут. Они знают, что я их кормлю, и знают, что могу плетей всыпать, – пояснил Волк и нерешительно добавил, – но ежели князь ещё день помедлит с охотой, то уже и я их не удержу. Иди уже, им жрать пора.
Едва Волк открыл задвижку на клети, псы, толкаясь и возбуждённо лая, бросились к корыту. Девки, вереща, побежали обратно в Княжий сад.