Зоя. Том первый
Шрифт:
– Странный ты, Григорий, вроде и сам в любовь поверил, к Дунечке своей воспылал, а дочери иного желаешь. Что до Николая, то совершил ты ошибку большую, наобещал Прохору на смертном одре. Исповедоваться тебе нужно, Григорий.
Парня отпустили. Ходит по городу как прокажённый. Я его к себе вызывал, хотел работу предложить, да он не приходит. Странно мне слышать, что породниться со следователем тебе хочется. Не нужна тебе дочь, Григорий. Грешен ты по самые уши. Что Зою ждёт со следователем? Слёзы её аукнутся тебе. Как же твоё сердце отцовское бесчувственным
Григорий Филиппович занервничал, стал жалеть, что пришёл советоваться. Пока начальник говорил, Кирьянов сидел, опустив голову. А потом взглянул украдкой на Парамонова, увидел его серьёзное лицо, и всё внутри похолодело.
Начали бороться в Григории два отца. Один твердил, что стерпится – слюбится и бабы – существа подневольные, не зря же им даже паспорт не выдают. Думать они не могут и созданы, чтобы детей рожать да мужу не перечить. Но тут же вспомнил, что покойная жена Мария работала наравне с ним и умом блистала лучше всякого мужика.
Второй отец твердил, что время сейчас иное, дети другие, любовь у них чистая, настоящая. Это ему, Григорию, повезло с первой женой, она сразу по нраву ему пришлась, а другие-то мучились, поди, всю жизнь, да налево бегали. Хотя такой грех и за Григорием прослеживался.
Сидел отец Зои, смотрел на Янека и думал, думал. Понял, что ничего и сам не понимает в этой жизни. Всё время пытался заработать побольше, занять должность повыше, а дети повзрослели и стали чужими. Не знал Григорий, что происходит у них в головах, пока Макар не начудил со своим комитетом. Решил, что поздно уже воспитанием заниматься. Взялся за спасение. Да и тут проиграл. Не оценил Макар всех усилий отцовских, погнался за юбкой, отца чуть на тот свет не отправил.
– Я слушаю вас, Григорий Филиппович, – Янек нарушил молчание. Ему надоело сидеть в качестве объекта осмотра. Юноше казалось, что Григорий рассматривает его даже изнутри. Такой пронзительный был взгляд у Зоиного отца.
– Любишь, значит, Зою? – произнёс Григорий. – Что ж, благословлю я вас. Но знаешь, что терзает меня? Следователь так просто от вас не отстанет. Он как пиявка впился в это дело. Как поженитесь, уезжайте отсюда. Тревожно мне, сынок. Не дай Бог, поймают тебя, так Зойка с ума сойдёт.
Янек никак не ожидал таких слов. От слова «сынок» даже вздрогнул. Юноша подошёл к Григорию, встал перед ним на колени:
– Благодарю вас, Григорий Филиппович, клянусь, Зою в обиду не дам!
– Встань, – скомандовал Григорий, иди зови баб. Плавать умеешь?
Янек удивлённо посмотрел на отца Зои и ответил:
– Умею.
– Ну вот и хорошо. Бабу свою спасти сможешь. Сейчас слёз будет столько, что выплыть бы и не утонуть, – произнёс Григорий Филиппович улыбаясь.
* * *– Зоя, – обратилась к дочке Евдокия, когда вошла в комнату
Мачеха сверлила Зою взглядом, та смущённо ответила:
– Не согрешила, но мне тяжело. Я так сильно люблю его, что не могу больше так жить. А он бережёт меня. Стыдно мне за свои мысли, маменька.
У Зои потекли слёзы.
– Вот поэтому и нужно тебе домой, чтобы не стать позорницей перед женихом. Мужики злопамятные. Вспомнит тебе Янек потом всё. Да и мы с отцом понесём перед Богом наказание, за то, что ума не дали тебе, не уберегли. А мне нельзя сейчас Боженьку гневить, Зоя. Ребёночек у нас с Гришей будет.
Девушка быстро вытерла слёзы. Посмотрела на живот Евдокии и произнесла разочарованно:
– Так вот почему отец выгнал меня, не нужна я ему теперь. А ещё домой меня забирать собрались, нет уж. У вас скоро будет, кем командовать.
Евдокия не ожидала такой реакции от падчерицы и оцепенела.
А Зоя, словно пришла в себя от какого-то помешательства, бросилась к мачехе, хотела обнять, но та оттолкнула её, закрыла лицо руками и зарыдала.
Зоя опять приблизилась к Евдокии, обняла её:
– Простите меня, маменька, за слова мои. Я же всю жизнь этого ждала. Хотела сестрёнку или братика, думала, что вы добрее станете, если ребёночек появится. Рада я очень, любить буду малыша. И Макар обрадовался бы, он видит всё с небес.
Евдокия Степановна взглянула на девушку заплаканными глазами:
– Жив Макар, – произнесла она.
Зоя улыбнулась.
– Где же он? Я очень хочу его увидеть.
А Евдокия Степановна отметила, что Зоя Макару обрадовалась, а беременности нет. Закралась у неё в сердце обида. Начала жалеть, что пошла на поводу у падчерицы и уговорила Григория разрешить свадьбу с Янеком. Уставилась на девушку, кольнуло внутри, напомнило ей, как завидовала Зоиной фигуре. Захотелось сказать что-то грубое, обидное, но в это время в комнату вошёл Янек.
– Макар жив, – пропела Зоя, радостно сообщая об этом Янеку.
Юноша от неожиданности смутился, опустил голову. Девушка подошла к нему.
– Ты не рад, Янек? – спросила она удивлённо, пытаясь заглянуть ему в глаза.
– Я знаю об этом, – ответил он.
Зоя вспыхнула после слов Янека.
– И вы все молчали? Знали, что Макар жив и молчали?
Она обиженно посмотрела на жениха.
– Зоя, – произнёс Янек. – Так нужно. Чем меньше людей знают об этом, тем безопаснее Макару.
– А что я могла ему сделать, если бы знала? – возмутилась Зоя.
Девушка впервые обиделась на своего возлюбленного. Янек попытался обнять её, она не далась. Отошла от него. Смотрела разочарованно.
А юноша, наоборот, глядел на любимую сияющими глазами и улыбался. Хотел поскорее поделиться решением отца.
– Григорий Филиппович попросил вас позвать. Зоя, ты ждала благословения? Пойдём скорее, – произнёс он.
Евдокия Степановна, спрятав свою обиду, взяла дочь за руку: