Зоя. Том первый

Приходько Анна

Григорий положил второго сына на грудь Евдокии. Она улыбалась. Оба ребёнка кричали, Джан наконец-то встал. Завернул детей в подготовленные пелёнки и приложил их к материнской груди. А сам начал прибираться. Малыши быстро засопели.

Евдокия, глядя на свою пустую грудь, обеспокоенно прошептала:

– Чем же я вас кормить буду?

Джан улыбнулся и произнёс:

– Не беспокойся, Евдокия, хватит им твоего молока. Им теперь забота твоя нужна и тепло. Раненько они родились, маленькие совсем, – и обратился к Григорию. – Молись, Гриша…

* * *

Николай

выбежал на улицу. Его сердце бешено колотилось. Новость о свадьбе Таисии совершенно помутила его рассудок. Он пошёл на кладбище, сел около могилы отца. Уже начало темнеть, а он всё не уходил. Лёг прямо на землю и уснул. Утром проснулся оттого, что кто-то тыкал его в бок. Николай резко подскочил и увидел старика.

Тот продолжал тыкать его своей клюкой, но уже не в бок, а в ногу чуть выше колена.

– Спать негде? – спросил задумчиво старик.

Николай оглянулся, с трудом вспомнил, как оказался на кладбище.

– Негде, – ответил он.

– Ну пойдём ко мне, – предложил старик.

Николай покачал головой, мол, не пойдёт.

– Пойдём, пойдём, – настаивал старик и протянул Николаю руку.

Тот как заворожённый пошёл вслед за стариком.

Вдруг ему показалось, что он маленький мальчик. Мать держит его за руку, они идут через поле на кладбище, где похоронена бабушка.

Мать говорит:

– Приходи к ней не только, когда тебе плохо, но и когда хорошо. Ведь она видит нас, помогает чем может. Она ждёт.

Николаю 7 лет, он не понимает, что значит плохо, он просто держит за руку мать и думает, что плохо ему никогда не будет.

Николаю 11 лет. Отец тащит его на руках через поле. Рядом идёт мать, крестится, теребит платок. У Николая жар несколько дней. Ничего не помогает, он бледный, не ест и не пьёт.

Мать ругает отца за то, что тот не хотел идти раньше. Николай как тряпочка лежит на руках Прохора. Мать припадает к холмику, заливается горькими слезами. На следующий день жар спадает.

Николаю 14 лет. Мать сильно болеет. Она ходит на кладбище одна. Ходит из последних своих сил, а потом резко идёт на выздоровление.

Николаю 19, мать упрашивает отца сходить с ней на кладбище. Боится, что сама не дойдёт, ослабла совсем. Прохор отмахивается. У Николая свои дела: революционный комитет, любовь с Таисией, он почти не ночует дома. Мать просит его сходить с ней, но он отказывается, опровергает перед матерью существование Бога.

И вот он уже идёт хоронить с отцом свою матушку. Она перед смертью попросила, чтобы её не хоронили рядом с мужем, и не навещали на кладбище. Так и получилось. Прохор умер, когда Николай был в следственном изоляторе и его похоронили отдельно от жены.

Николай продолжает идти за стариком. Уже не видно границ кладбища, а они всё идут и идут. Впереди какая-то роща, Николай уже не понимает, где он находится. В роще вокруг костра сидят люди.

– Вот, принимайте, – говорит им старик и отпускает руку Николая.

Несколько человек подскакивают к нему и начинают его раздевать.

Николай пытается вырваться. Ему удаётся ударить кулаком одного из нападавших. Но те валят его на землю, стаскивают с него штаны, рубаху. Николай тянет на себя одежду, пытается отобрать её. Озирается, ищет глазами старика. Рукой прикрывается от любопытно глядящих на него женщин. Он стоит перед толпой совершенно голый. Откуда-то сверху слышит незнакомый голос:

– Если совесть чиста, то и без одежды ты человек.

Вдруг все начинают уходить, по одному скрываются в роще. Николай в панике. Он оглядывается и не знает, куда ему бежать.

Что-то холодное и мокрое тычется в его лицо. Николай открывает глаза и с ужасом замечает, что над ним стоит собака. Он вскакивает, пятится назад. Собака виляет хвостом. Неподалёку за ним наблюдает молодая женщина с ребёнком.

Мальчик лет пяти заливается смехом. Николай понимает, что он совершенно голый. Женщина тоже улыбается. Стаскивает с себя верхнюю юбку и говорит:

– Прикройтесь, кто же вас так?

Николай хватает юбку, натягивает её на себя. Руки трясутся от страха.

– Пойдёмте со мной, – говорит женщина, – у меня дома есть одежда покойного мужа, я с радостью поделюсь с вами.

Николай с ужасом понимает, что уже слышал эти слова сегодня. Оглядывается по сторонам, ищет старика. Смотрит на могилку, рядом с которой лежал, и видит на ней совершенно другую надпись.

Собака приветливо потявкивает. Мальчик не унимается. Женщина протягивает Николаю руку и говорит:

– Ну идёмте же, скоро рассветёт совсем, а вы в юбке да по городу, на смех поднимут, ей-богу.

Николай нехотя бредёт за женщиной, ребёнком и собакой.

Когда вышли за территорию кладбища Николай вдруг увидел ту же самую группу людей, которая его раздевала. Все они были нищенского вида, грязные. Кто-то из них крикнул:

– Ты глянь, очухался.

Послышались злые насмешки. На одном из нищих Николай заметил свою одежду. Собака залаяла. В неё полетели камни.

Женщина и мальчик ускорили шаг, Николай поспешил за ними. Собака взвизгнула, видимо, камень достал до неё, и, поджав хвост, побежала за хозяйкой. Всю дорогу Николай пытался вспомнить, что с ним произошло, но ни одной зацепки не нашёл в своей памяти. Евгения, так представилась женщина, жила в небольшом домике на окраине Ростова. Она пригласила Николая в маленькую комнатку, вывалила перед ним из мешка всю одежду мужа и сказала:

– Выбирайте, можете и всё забрать. Мне это уже ни к чему.

Николай поблагодарил и начал подбирать себе одежду. Когда оделся, вышел из комнаты.

В нос ударил запах тыквенной каши. Мальчик сидел за столом и уплетал кашу большой деревянной ложкой.

– Ой, как же хорошо, что всё подошло, – сказала Евгения. – Садитесь. Вы, наверное, голодны?

Николай кивнул.

– Спасибо, – прошептал он.

Дрожащими руками взялся за ложку. Жутко болела голова: то ли от голода, то ли оттого, что пытался вспомнить о ночном происшествии. Он даже не заметил, как тарелка с кашей опустела.