Зоя. Том первый

Приходько Анна

И она приняла решение уволиться. Парамонов долго уговаривал остаться, поработать ещё, но она была непреклонна.

Зато её решению очень обрадовался Янек. Но раздражительность не покидала Зою, она стала замечать за собой, что ласки мужа уже не приносят больше эмоций.

Его такие желанные раньше прикосновения и поцелуи стали противными. Зоя принимала эти ласки, но терпела. Боялась, что её откровенность разозлит Янека.

Днём, когда он был на работе, Зоя скучала по нему и всё думала: «Вот сегодня он придёт,

я обниму его, и будет всё как раньше», но вечером неприязнь возвращалась.

Янек стал замечать холодность жены. Спросил у неё как-то:

– Золото моё, я чем-то тебя обидел?

Зоя посмотрела на мужа глазами, полными слёз.

Сердце Янека ушло в пятки. Он вытер слезинки с лица жены, прижал её к себе.

– Я всё понимаю, любимая, сейчас он тебе важнее, – Янек показал на живот. – Ну ты же не молчи. Я схожу с ума, когда не слышу твоего голоса. Всё чувствую. Нет больше любви в твоих поцелуях.

Янек опустил голову, положил руки на живот.

– Неужели вся любовь теперь только для него? – спросил он.

– Я не знаю, Янек, – виновато ответила Зоя.

– Дай мне знать, когда я стану тебе нужен.

И с того дня муж больше не подходил к Зое. Поначалу он разговаривал с ней, обсуждал какие-то новости, но не обнимал, не целовал. Спал на полу.

Зоя обрадовалась.

Ей больше не приходилось неискренне отвечать на поцелуи, шептать через силу слова любви.

Она даже повеселела. Но с каждым днём Янек становился всё дальше и дальше от неё.

А однажды вообще не пришёл домой на ночь.

Утром Зоя отправилась к нему на работу, но там его не оказалось. Зоя встретила отца, тот спросил у неё:

– Так что же там случилось у пани Анны?

Дочь уставилась на отца.

– Ну и ладно, дела семейные, мне своих проблем хватает. Ты бы хоть пришла, мать навестила, братьев. А то она с этим китайцем скоро по-китайски говорить будет, русский совсем забудет, – произнёс Григорий.

– Я приду как-нибудь, – ответила Зоя.

Григорий Филиппович как-то занервничал. Зоя заметила это, а он подошёл и шепнул ей на ухо.

– Ходи туда почаще, не доверяю я больше Джану. Он Дунечку мою полюбил. А я ведь и выгнать его не могу. Он всё грозится, что не сможем мы без него.

Слова отца настолько удивили Зою, что она на некоторое время оцепенела.

Тревога в её сердце продолжала расти. От незнания того, что случилось у пани, и от новости о любви Джана к мачехе, стало не по себе.

Зоя вышла из кабинета, воздуха не хватало, поспешила на улицу. Всё как-то поплыло перед глазами, и она потеряла сознание.

* * *

Пани Анна сидела на кровати рядом с Софьей. Из её груди невольно вырывались стоны.

Янек пытался успокоить мать.

– Что же ты не вызвала врача

раньше? – спросил он строго.

– Один врач – твой отец, однажды уже погубил мою девочку, ты хочешь, чтобы и сейчас у меня забрали ребёнка?

– Мама, из-за ваших опасений, ей стало хуже. Дай Бог, лечение доктора поможет, – произнёс Янек.

– Если не поможет, то и доктору этому не жить! – крикнула пани Анна.

– Теперь и вы, и я можем заразиться от неё. Я побуду пока тут, когда минует опасность, вернусь домой. Мне Зою нужно беречь.

– Ты думай о сестре, а не о Зое, – Анна бросилась на Янека, схватила его за плечи, а потом прижалась к нему и зарыдала.

Янек обнял мать. Мысль о том, что Зоя будет ночевать одна в квартире, беспокоила его сейчас больше всего на свете.

И Янек думал, как безопаснее всего передать Зое, что он некоторое время не будет приходить домой.

Зоя очнулась в каком-то прохладном помещении.

Перед глазами мелькали люди. Она закрыла глаза, открыла их вновь и поняла, что находится в госпитале.

Пыталась пошевелиться, но это далось ей с большим трудом.

– Янек, – прошептала она.

* * *

Матильда не разрешала Илье навещать Макара. Говорила, что не хочет, чтобы тот копил в себе злость и зависть. В объятиях Леи Илья больше и не вспоминал о Таисии.

Матильда настояла на женитьбе. Но заключение брака по чужим документам пугало её. Другое имя, возраст.

Где-то в глубине души она не доверяла Илье и боялась, что тот исчезнет, как и появился, и тогда её Лея может остаться несчастной на всю жизнь.

Но молодых всё же повенчали.

Матильда запретила Лее называть мужа настоящим именем, чтобы не возникло случайных недоразумений. Так Илья превратился в Тихона. Откликаться на чужое имя за 22 года жизни под родным именем, Илье было очень сложно. Наедине Лея всё равно называла его по-настоящему.

– Ильюша, – говорила она. – Я никогда не устану благодарить Бога за то, что он послал мне тебя в тот буран, и своего коня за то, что заметил вас раньше, чем я.

«Ильюша» Лея произносила шёпотом и с такой нежностью в голосе, что у Ильи по телу пробегали мурашки.

Юноша не понимал, как он мог любить Таисию, когда она ушла к Николаю. Как можно было желать женщину, которая стала принадлежать другому мужчине? Да ещё как желать! До умопомрачения, до сумасшествия.

Сейчас Илья был готов мириться даже с новым именем, потому что Лея только его обнимала, только его целовала и любила.

Иногда он не мог поверить своему счастью, просыпался ночью в страхе, что всё это сон и быстро успокаивался. Рядом, прижавшись к нему, спала его любимая Лея. Хрупкая маленькая девочка, которая изменила всю его жизнь.