Зубы Хроноса
Шрифт:
Сотрудники Эстеллы утверждали, что она витает в облаках, как настоящая звезда. Вечно спешащая, она не всегда могла вспомнить, зачем бежала в то или другое место. Как только ей предоставлялся случай, она откладывала в сторону свои дела и всей душой отдавалась первому же вставшему на ее пути приключению — разумеется, лишь в том случае, если оно имело хотя бы слабую связь с будущим, с неизведанным или с таинственным. Прежде чем отыскивалось банальное объяснение (нередко-увы! — подтверждавшееся впоследствии), она могла, всегда и в любом случае, предложить множество самых фантастических гипотез, так же как в любой час дня и
Разумеется, она никогда не знала, который теперь час.
Но именно поэтому она и оказалась в редакции так рано в то памятное утро, когда там появился дон Модесто со своими необычайными фотографиями.
Так как она не помнила ни одного его произведения, хоть чуть-чуть грешащего воображением, Эстелла смотрела на него каждый раз так, как будто видит его впервые. Это заставляло ее быть любезной, что сеньор Оргульо относил за счет восхищения его искусством.
Поэтому маленькая фигурка Эстеллы единственная во всей редакции вызывала у него застенчивую симпатию.
— Доброе утро, синьорита, — сказал он, открывая дверь.
— Что? — спросила Эстелла. — Ах да, конечно.
— Вы одна?
И он вытянул шею, заговорщически оглядываясь.
— Пожалуйста, — сказала девушка. — Salud!
— Тогда я покажу вам кое-что… Еще никто не видел… Хе-хе-хе. Поглядите-ка, что у меня здесь…
Заинтригованная таинственным тоном фотографа, Эстелла спустилась из лунных сфер, в которых она витала большую часть своего рабочего дня. Контакт наконец установился.
— Потрясающе! Что это такое? — воскликнула она, когда ее взгляд упал на фотографии, которые дон Модесто вытаскивал из портфеля.
— Угадайте, — улыбнулся художник.
— Посмотрим! Репродукции наскальных рисунков? Обычно первобытные художники украшали их следами ладоней… Но здесь у вас подошвы… Значит, новая цивилизация?
— Нет, я…
— Да, вы правы, — сказала Эстелла. — Ведь подошвы не голые, а пещерные жители не носили ботинок…
Тогда что же? Бактерии? Абстрактная фреска?
— Нет, — сказал дон Модесто, сбитый с толку потоком ее предположений. — Разрешите мне…
— Поняла! Таинственные следы, только что открытой культуры. Погодите! Дайте мне угадать!.. Канарские острова? Сахара?
— Нет! — скромно уточнил Оргульо. — Площадь быков…
И, так как на этот раз Эстелла взглянула на него в недоумении, он объяснил, как использовал новый фильтр.
— Невидимое! Вы сфотографировали невидимое и молчите!
Охваченная неудержимым порывом, девушка сжала его руку и, воскликнув: «Минутку!»-стрелой вылетела из комнаты. Затем, так же торопливо, вернулась, перерыла все ящики письменного стола, бросилась к окну, поздоровалась с каким-то незнакомцем на площади и наконец, с трудом переведя дыхание, уселась на стул, церемонно предлагая Модесто сделать то же.
— Чем могу служить? — спросила она рассеянно.
Но в этот момент ее взгляд снова упал на фотографии, рассыпанные по столу, и она, вежливо улыбнувшись, добавила: —
— Muchas gracias, [6] — сказал дон Модесто. — Если бы вы были так добры замолвить словечко… хотя бы один кадр на две колонки, знаете, как документ… Я затратил массу материала. Целая пленка испорчена из-за одного пятна…
И он с унылым видом вытащил из портфеля последнюю фотографию, на которой был запечатлен странный предмет в форме морской звезды.
6
Большое спасибо (исп.).
— Что это? — сквозь зубы процедила Эстелла.
— Видите ли… — вздохнул дон Модесто, — я и сам не знаю… Она испортила мне весь фильм на Пласа майор…
Рассеянное внимание девушки сконцентрировалось под действием рефлекса, и она застыла над фотографией, как овчарка над перепелкой.
— Вы хотите сказать… что это… появляется на каждом снимке? — произнесла она странным, прерывающимся голосом.
— На каждом.
Эстелла побледнела.
— Но… разве вы не понимаете, — тихо и медленно произнесла она, — что в таком случае… что это означает… не больше и не меньше, как…?! — И, глядя на него расширенными глазами, она поднесла к губам ладонь.
— Понимаю… — застенчиво ответил дон Модесто.
— Я готов взять на себя все потери…
Виноватая улыбка искривила под навесом усов его губы. Подумать только, что эта молодая девушка принимает его беды так близко к сердцу!
— Какие потери? — так же тихо и медленно проговорила, однако, Эстелла. Казалось, она все еще не верит себе и чем-то напугана. — Это ведь невероятный выигрыш. И для науки и для нас… Потрясающее совпадение!.. Неужели вы даже не подозреваете?
— Видите ли, — промычал Модесто. — Я… совсем…
Девушка помолчала, глядя на него в упор.
— Человече! — воскликнула она наконец, кладя руки ему на плечи, — вы сфотографировали посланца иного мира! И, так как фотограф, раскрыв рот, часто замигал, добавила нервничая: — Конечно, мы не знаем, предмет ли это или живое существо. Но эта случайность может иметь самые непредвиденные последствия! Впервые мы имеем — понимаете? — имеем доказательство того, что они существуют! И посещают нас!
— Они?
Ничего не понимая, он со страхом смотрел на девушку, охваченную странным волнением.
— Я объясню тебе потом, — сказала Эстелла, вдруг переставая обращаться к нему во втором лице множественного числа и словно подчеркивая тем самым, что с этой минуты она берет все на себя. — Где пленка?
— Дома, — механически ответил дон Модесто.
— Прекрасно. За ней!
Мелкие причины, как известно, рождают великие следствия. Может быть, невероятные события, связанные с фотографированием невидимого, и не имели бы места, если бы интуиция Эстеллы не натолкнулась на скептицизм главного редактора. Осторожный и осмотрительный, известный публицист удовольствовался замечанием, что сенсационная статья, написанная ею и украшенная фотографиями сеньора Оргульо, не соответствует «профилю» журнала. Впрочем, и никто другой в редакции «Недели» не высказался в пользу материала, чем еще раз была подтверждена верность утверждения: «несть пророка в своем отечестве».