Зубы настежь
Шрифт:
Мы обошли выясняющих истину философов по широкой дуге. Уже на пороге конюшни я оглянулся, Одного сбили наземь и топтали ногами, еще двух утаскивали под руки. Каменные плиты забрызгало красным, а по всей проезжей части блестели в кровавых лужицах белые как сахар комочки, в которых я признал выбитые зубы.
– Так из-за чего спор? Атеисты?
– Нет, просто одни доказывают, что все так и было наяву, а другие утверждают, что просто привиделось. Дело в том, что когда ангел исчез, Мухаммад потрясенно обнаружил, что чайник еще горяч, а из опрокинутой им кружки все еще выливается чай. То-есть,
– Ну, – буркнул я, – все в мире усложняется.
– Еще как, – поддакнул Куцелий. – Усложняется и усложняется... Все больше течений, больше доводов...
Я наткнулся на ускользающий взгляд младшего мага, слишком пристальный, что-то подсказывающий. По спине пробежало нехорошее ощущение, словно к моим мозгам приблизилась яркая и ясная по простоте мысль, а я спугнул еще на подлете.
Из широко распахнутых ворот ударил запах свежего сена, конского пота и свежесть холодной ключевой воды. Я уже переступал порог, когда вдруг все потемнело, а по залитым солнцем плитам поползла страшноватая тень как от тучи, но было в ней нечто зловещее, от чего у меня волосы встали дыбом.
Тяжелая и неспешная, эта тень подминала стебельки трав, что выбились на свет между плитами, те с легким хрустом переламывались, я видел как на камень сползают белесые капли сока, а сами плиты проседают в землю. Испуганный, откуда такое в ясный солнечный день, я вскинул голову, одновременно скакнув в сторону и бросая ладонь на рукоять меча.
В блистающей синеве с неспешностью атомного авианосца двигался огромный каменный остров, похожий на исполинскую могильную плиту. Взгляду открывалось только днище, темнокоричневое, словно разломили гранитный хребет, верхняя половина после чего поднялась в воздух вместе с лесами, жилыми домами и его обитателями.
На краешке блеснуло, словно там свесил голову варвар с таким же золотым обручем на голове и смотрел на меня. На всякий случай я в международном жесте показал вздернутый кулак, а другой рукой хлопнул ребром ладони по вздутому бицепсу.
– Лапутяне? – спросил я.
Голос мой вздрагивал, я нахмурился, надеясь, что маг мои дрожащие колени поймет как признак священной боевой ярости. Маг даже не поднял головы, весь вытянулся вперед, спеша как Абебе Бикила первым коснуться грудью ленточки на пороге конюшни:
– Да кто о них помнит?.. После кто только не летал... Глупо, неэкономично, но придумать новое не по зубам, не по зубам. Вот и... Да ладно, пусть летают.
– Пусть, – согласился я очень неохотно. Проводил взглядом удаляющийся остров. Там блистало еще ярче, во множественном числе, словно рядом с тамошним варваром мне отвечало все его поганое племя на той же международной лингве. – Народ все в землю смотрит, будто копеечку ищет. Но кто и наверх поглядывает, тому как-то не по себе, когда такой над головой плывет. Если упадет на голову, то прическу точно испортит. Или обруч набекрень собьет. Да и вообще...
– Что?
– Плюнет сверху, тоже неприятно.
Куцелий вбежал под навес, а оттуда, из тени, искоса посмотрел наверх. По его
Глава 22
Знакомые ясли с высовывающимися рогатыми мордами, сильный запах пота и сена, я шел за Куцелием, угнетенный, что надо обязательно менять коня, я вообще ничего не люблю менять... а если честно, то просто боюсь перемен, перемены обычно связаны с неприятностями, как, к примеру, потеря рабочего места и поиск нового...
На мир легла тень, хотя солнце за нашими спинами сияло все так же оранжево, Куцелий что-то рассуждал о породах, я не слушал, ибо тень свинцовой тяжестью лежала внутри меня.
– Вот наши лучшие, – сказал Куцелий.
Кони смотрели с любопытством, хитрыми глазами, кто сразу старался выказать преданность, кто горделиво вскидывал голову, потряхивал роскошнейшей гривой, показывая себя во всей красе.
– А что на той стороне?
Куцелий отмахнулся:
– Там кони... ну, как вам объяснить. Тоже для героев, но... как бы это поделикатнее, для продвинутых. Единорог в случае необходимости сам бросится на вашего врага, забодает, затопчет копытами, а если уж чего, то и костер разведет... хотя как всякое животное, огня не переносит.
– А конь?
Куцелий развел руками:
– Просто конь.
– Просто конь?
– Да. Но зато – конь.
Я стиснул челюсти. Маг старательно отводил глаза, настолько старательно, что я сразу ощутил насколько я ничтожен со своими мускулами, если за моей спиной не роет землю копытом мой могучий Рогач.
– Вон тот, – указал я. – Если он не упадет под моим весом, я возьму его.
С той стороны с интересом смотрели крупные кони. Без рогов, без крыльев, без чешуи, без щипов на коленях. Куцелий проследил за моим пальцем, пожал плечами. На миг мне почудилось во взгляде мага хитрое торжество.
Конь, на который я указал, был просто огромным мощным жеребцом. Мне он показался выкованным из слитка железа, настолько рельефно под его блестящей кожей выступали мускулы, толстые жилы. Не арабский скакун, но и не бременский тяжеловоз. Могучий жеребец, к тому же что-то в нем есть, конское достоинство, что ли, но его умная морда просто еще и понравилась.
– Как скажете, герой, – сказал Куцелий. Я уже спохватился, начал подыскивать как бы отказаться, всегда лучше иметь коня, который в состоянии за тебя драться, маг явно спровоцировал меня на такой ответ, но Куцелий, как чувствовал мое состояние, сказал как припечатал: – Я велю приготовить его завтра к дороге. А теперь, доблестный герой, не желает ли взглянуть на оружейную...
– Не желаю, – огрызнулся я. – Пора посмотреть, что там подобрал твой учитель.
Он помедлил с ответом:
– Нам не дано знать...
– Меня не интересует цвет его носков, – отрубил я. – Я хочу знать, что за квест он приготовил!
Он опять помедлил с ответом:
– Он приготовит... достойный квест.
Мне почудилось, что молодой маг на что-то намекает, но сказать не решается, вряд ли варвар годится в союзники, когда дело касается как лучше подсидеть старого учителя.