Зубы настежь
Шрифт:
Их взгляды скрестились. В воздухе блеснул зеленый лучик, словно от лазерного прицела. У той и другой глаза одновременно стали зелеными. Я тряхнул головой, всмотрелся снова, думая, что почудилось, но невинно синие глаза принцессы уже полыхали зеленым пламенем, а дотоле коричневые глаза охотницы стали зелеными как малахит, как целая скала малахита, тяжелого и несокрушимого.
Воевода кашлянул и заговорил громко и рассудительно:
– Вот значитца так... Моя принцесса, мы помогли доблестной Кунигунде, о которой я наслышан, завалить этого быка, а она его дарит нам,
Густые и широкие брови охотницы взлетели еще выше, чем брови принцессы:
– Ты знаешь меня?
Он поклонился:
– Кто не знает доблестную дщерь великого и славного Инкула, трехрогого воителя Черного Портала и Серого Мха? Внучку Кекула, правнучку Укера, праправнучку Шекура, прапраправнучку Ченокера, от которой по женской линии передается родимое пятнышко на самой...
Все слушали, раскрыв рот, а охотница, вздрогнув, прервала быстро:
– Довольно! Ты слишком много знаешь, старик. Ты сам кто?
Он поклонился:
– Воевода Вырвибок, моя прекрасная воительница! Мы с твоим дедом славно дрались в битве за мост в страну Перминию.
Она смерила его недружелюбным взглядом с головы до ног, остановила взор на торчащих пиках усов:
– А, который горного великана?.. С того похода мой дедушка вернулся какой-то странный. Запил, ни одной юбки не пропускал, потом все какие-то крылья строил, с башни бросаться... Отряд! Рысью к замку!
Лишь на миг остановила на мне взгляд, в котором было так много, что кровь во мне вскипела, в глазах встала красная пелена. Смутно видел как в сторонке прекрасное лицо принцессы пошло красными пятнами размером с крупных жуков. Затем за плечо рванула сильная рука воеводы, злой голос проревел:
– Стой! Ты что, не чуешь чары?
Я пробормотал:
– А что, она ведьма?
– Все женщины ведьмы, – ответил он убежденно. – Все! Очнись. Их уже нет, уехали.
Он тряхнул меня сильнее, красная пелена сползла. На поляне с той стороны леса было пусто, только вдали качнулись верхушки тоненьких березок, с раздраженным карканьем взлетели вороны, и все стихло снова.
В сторонке принцесса процедила сквозь зубы:
– Дикарка!.. Так ломиться через лес могут только дикари.
Я промолчал, весь опустошенный, ибо душа моя неслась следом за Кунигундой, ныряла в потоках воздуха, пробовала чирикать на лету, сбивалась с ритма.
– Она совсем одичала в этом лесу, – повторила она еще надменнее.
– Ага, – согласился я.
– Она дикий человек!
– Ага...
– Она просто варварка!
Я очнулся, посмотрел по сторонам, на принцессу, перевел взгляд на свои мускулистые руки:
– Как и я.
Она фыркнула, грудь ее ходила ходуном, едва не выпрыгивая из ремней, но средневековые дизайнеры продумали фасон хорошо: мелькала только полоска еще более нежной кожи, дразнилась, но больше ни-ни, о чем принцесса, похоже, после встречи с этой лесной королевой уже втайне жалела.
– Ты мужчина, – напомнила она надменно, но мне вдруг почудилась жалобная нотка, – мужчине можно быть... Ну, он в чем-то
– Женщина, – согласился я и невольно снова посмотрел тоскующими глазами в сторону зеленой стены леса. – Еще какая женщина...
Зубра освежевали, мясо разложили по сумкам. Воевода поторапливал, принцесса едва не ревела, все почему-то спешили покинуть земли дикой Кунигундии, и мы выступили в путь, дожевывая на ходу и разбрасывая кости с лохмами мяса по кустам.
Воевода, он ехал со мной рядом, начал рассказывать о походах, сражениях и жарких схватках, когда дрались на стенах крепостей, в чистом поле и в лесу, сходились в двобое с самыми прославленными рыцарями из земель Двенадцати Столбов, земель Девяти Палиц даже из странной заморской Семиморья, откуда приезжают купцы с разными диковинками.
Дорога вышла из леса, но по лесной привычке петляла, хотя степь вроде бы ровная как поле стадиона. К полудню миновали огромные до небес стены древнего града, сложенные из гранитных глыб, видели издали красные будто политые кровью селения странных людей из красной глины, видели землянки ночных людей, накрытые зелеными ветками,
Всезнающий воевода заметил, что дорога пройдет мимо знаменитого старца Листогрыза, который сто лет жил в лесу, питался листьями и дождевыми червями, но получил в дар от богов леса способность понимать язык зверей и птиц, а когда вернулся доживать старость в родное село, обнаружилось, что может еще и предсказывать людские судьбы, снимать порчу, а также отыскивать пропавших коз и указывать, где куры тайком несут яйца.
Принцессе тут же загорелось повидать мудрого старца, Роландур поморщился, можно было проехать мимо, но смолчал, отряд свернул в село. Слугам велели напоить коней, надолго не задержимся, а нас отвели на деревенскую площадь.
Домик старца был стар, готов был развалиться от любого толчка. Над дряхлым крыльцом на солнце рассыхался широкий навес, а на ступеньках сидели трое мужчин, двое крепких деревенских мужиков, а посередке седой как лунь, дряхлый, что вот-вот рассыплется, сгорбленный старик с длинными седыми волосами и длинной белой как снег бородищей.
Принцесса, радостная как бабочка, спросила звонким щебечущим голосом:
– Вы в самом деле можете предсказать судьбу?
Старик поднял склеротические веки, красные от множества проступивших прожилок, глаза почти белые от старости, бесцветные губы подвигались, но смолчал. Один из мужиков встал, поклонился:
– Он все может, знатная господа. Хотите узнать свою?
Принцесса на миг замялась, на щеках выступил яркий румянец, голосок стал потише:
– Я свою знаю. Я спросила просто так...
Мужик спросил герцога:
– Хотите узнать вы?
Он замялся точно так же, как и принцесса, глаза забегали по сторонам, ответил осевшим голосом:
– Моя судьба известна мне даже по дням.
– А вам? – спросил мужик воеводу.
Тот покачал головой, сразу помрачневший:
– Удавлю, если скажешь. Я и так, увы, знаю...