Званый ужин в английском стиле
Шрифт:
— Спасибо за комплимент, сударь, — сопроводила легкий поклон ироничной улыбкой баронесса. — Хотите сказать, что Антуанетте надо было взяться за меня?
— Боюсь только, — Александр чуть кивнул и продолжил медленно, с расстановкой: — Что в таком случае вашему старому знакомому Марсильяку пришлось бы арестовать меня. Потому что, если бы итальянка тронула вас, я бы убил ее, не задумываясь.
Билли шмыгнул носом.
— Если бы успел, — вполголоса обронил он. — Потому что я бы раньше до нее добрался.
Евдокия Сергеевна заметила, каким взглядом смотрит Варенька
Меж тем в дверь заглянул помощник Марсильяка и, найдя глазами Амалию, направился прямиком к ней.
— Госпожа баронесса, Аполлинарий Евграфович просит вас заглянуть к нему. — Соболев помолчал, явно колеблясь, но все-таки добавил: — Кажется, у него возникли сложности с мадемуазель Беренделли.
Александр Корф повел бровями с таким видом, будто ожидал чего-то подобного. Амалия оглянулась на Билли, вполголоса велела ему вести себя прилично и вышла вслед за помощником следователя.
Едва она скрылась за дверью, Евдокия Сергеевна со скучающим видом прислонилась к стене, разделяющей две комнаты. Тайная советница рассчитывала услышать немало любопытного. И хотя на самом деле она уловила только отдельные обрывки беседы, чутье ее не обмануло. Разговор в большой гостиной положительно стоил того, чтобы его подслушать.
— Она отказывается говорить со мной, — были первые слова Марсильяка, как только Амалия в сопровождении его помощника переступила через порог.
Баронесса Корф вздохнула.
— Мадемуазель настаивает на своей невиновности?
— Вовсе нет. Она призналась, что застрелила графиню Толстую и адвоката Городецкого, но о причинах молчит. Я полагал, что убийство как-то связано с гибелью ее отца, но девушка это отрицает. А истинные причины ее поступка мне неизвестны.
Амалия села напротив Антуанетты и задумчиво посмотрела на нее.
— Она упоминала, что отец привозил ее в Ментону, чтобы показать доктору Ротену, — внезапно сказала баронесса.
Марсильяк поднял голову.
— Ротену? Но он же специалист по душевным болезням!
— Вот именно. Хотя она говорила мне, что лечила легкие.
— Тогда все ясно, — вздохнул Марсильяк. — Когда она увидела труп отца, у нее наступило временное помешательство. Она дождалась, когда почти все выйдут из дома, взяла ружье, зарядила его и убила первых людей, которые ей попались. — Следователь поморщился. — Возможно, как раз по причине ее болезни отец Антуанетты не хотел, чтобы она появилась на вечере. Вспомните, ведь сначала он хотел быть вместе с ней, но затем передумал и пришел один. Теперь все ясно. — Аполлинарий Евграфович поколебался. — Если бы не…
— Да, да, если бы не удивительное самообладание мадемуазель, — кивнула Амалия. — Она очень точно рассчитала момент, объявила, что идет за нюхательной солью… побежала за ружьем, которое заметила в комнате, где лежало тело ее отца
— А Евдокия Сергеевна не заметила долгого отсутствия мадемуазель, так как была поглощена тем, что происходило в саду, а в подобные моменты кажется, будто время летит очень быстро, — добавил Марсильяк. — Вдвоем они стали приводить хозяйку в чувство, тут из сада вернулись люди, потому что услышали второй выстрел, но мадемуазель рассказала крайне правдоподобную историю, и никто даже не заподозрил ее.
— Она заметила, что испачкала руки, и при первой же возможности вымыла их. Все шло прекрасно, никто ее не видел и никому в голову не могло прийти, что убийца и есть она. — Амалия покачала головой. — Однако для безумной девушка действовала на редкость обдуманно… Кажется, нам далеко не все известно.
— Полагаете, у нее все-таки были свои мотивы? — спросил следователь. — Но какие?
— Хотела бы я знать, — вздохнула баронесса.
Пока длилась их беседа по-русски, дочь хироманта переводила взгляд с лица Амалии на лицо Марсильяка, явно пытаясь понять, о чем они говорят.
— Если даже девушка в своем уме, — заметил следователь, — то ее защита все равно будет настаивать на невменяемости, чтобы смягчить приговор. И то, что она, по-видимому, лечилась у Ротена…
— Я не сумасшедшая! — внезапно произнесла Антуанетта. Ее голос прозвучал, как карканье вороны.
— Простите? — быстро проговорила Амалия.
— Я не сумасшедшая, — сердито повторила Антуанетта. — И вам не удастся это доказать!
Амалия пожала плечами.
— То, что вы лечились в Ментоне у доктора Ротена, говорит скорее об обратном. Может быть, вы не знали: месье занимается болезнями души, а не тела.
— Я не лечилась у него! — вспыхнула Антуанетта. Глаза ее угрожающе сверкнули, но Амалия только мило улыбнулась.
— К чему возражения, мадемуазель? Ваш адвокат приведет в суде необходимые бумаги, чтобы облегчить вашу участь. Произнесет несколько эффектных фраз о бедной сироте и состоянии аффекта, в котором она совершала преступление. Сейчас подобное в большой моде. Можете считать, что вам повезло.
Антуанетта схватилась за голову.
— Вы не понимаете, боже мой! Не хотите понять! — Ее губы кривились, в глазах стояли слезы. Марсильяк терпеливо ждал, что будет дальше. — Я убила ее, потому что она заслуживала смерти! Как только я пришла в этот дом и увидела ее самодовольное лицо… Я не могла оставить ее в живых! Никогда не думала, что буду кого-то ненавидеть так, как ее, но… — Девушка осеклась. Помолчала. Наконец тихо промолвила: — Я в жизни не ударила ни одно живое существо. И тем не менее не жалею о том, что сделала. Жаль только, что меня видел тот человек… адвокат. Я не хотела его убивать, клянусь вам! Но я не могла допустить, чтобы он выдал меня, поэтому мне пришлось выстрелить в него.