Званый ужин в английском стиле

Вербинина Валерия

— Вы и это знаете? — с ужасом прошептал Владимир Сергеевич, окончательно потеряв власть над собой.

— Представьте себе, — ответил Марсильяк, не став уточнять, что о наличии подобной бумаги догадалась Амалия, которая была убеждена, что такие законченные мерзавцы, как Городецкие, не стали бы ничего оставлять на произвол судьбы. — С точки зрения закона вы считали себя неуязвимыми. Таковыми, собственно, были, но до тех пор, пока из любопытства не пришли на вечер, который устроил ваш бывший сослуживец, Павел Петрович Верховский. Ваш брат в числе прочих пошел к хироманту спросить о своей судьбе. Могу себе представить его ужас, когда Беренделли прочитал по его ладони, что он мошенник и убийца, что на его совести жизнь нескольких людей, которые не сделали ему ничего плохого. Все помнят, с каким лицом Константин Сергеевич вышел от маэстро Беренделли. Ваш брат сказал о

неприятном предсказании — мол, он больше не выиграет ни одного процесса, но на самом деле его мучило вовсе не это, а то, что его тайна была раскрыта. Разумеется, он обо всем рассказал вам, и вы стали думать, что делать. Стоит напомнить, что ваш страх перед разоблачением обратился в настоящую панику, когда хиромант упомянул о том, что среди присутствующих находится убийца, безжалостный и хладнокровный. Но то, что маэстро сделалось дурно, облегчило вам задачу, и вы решили, не мешкая, убить его, чтобы он не мог выдать вас. Желая сбить с толку будущее следствие, вы оставили Константина в гостиной, чтобы все его видели, а сами отправились туда, где отдыхал хиромант. Вы пошли в малую гостиную и убили беззащитного человека, убили обдуманно и хладнокровно. Заметив, что испачкались кровью, вы вытерли руки платком мадемуазель Мезенцевой и вернулись к брату. По пути вас видела Анна Владимировна, но вы сумели ее убедить, что ходили в столовую в поисках портсигара. Затем, когда убийство обнаружилось, вы решили, что платок может вас выдать. Полагаю, вы передали окровавленную тряпицу брату, который выбросил ее из окна курительной комнаты, — некоторые гости уверяют, что в то время сами вы не покидали большую гостиную. По вашему мнению, все шло прекрасно и никто не мог вас заподозрить. Когда господин Корф поссорился с Дмитрием Павловичем, вы ушли со всеми в сад, шепнув брату, чтобы он забрал из столовой портсигар, который вы и в самом деле там оставили во время ужина. Что было дальше, уже известно: Антуанетта Беренделли убила графиню Толстую и вашего брата. В карманах его одежды был найден тот самый портсигар, а также записная книжка. Суммы, указанные в ней, сразу же возбудили интерес. Вы побоялись привлекать внимание и не стали настаивать на возвращении книжки. Конечно же, теперь, когда ваши махинации раскрыты, страховые общества возобновят следствие, а лица, виновные в сговоре, будут преданы суду. Что же до вас…

— Что же до меня, — довольно нагло перебил Владимир Сергеевич, — то я заявляю: все это чушь! Вы все выдумали! У вас нет никаких доказательств!

— Я полагаю, доказательства мы найдем на вашей одежде, — отозвался Марсильяк. — К примеру, в кармане, куда вы засунули платок после того, как вытерли им руки, наверняка обнаружатся крошечные пятнышки крови. А теперь, будьте так любезны, пройдите со мной, вы арестованы по обвинению в убийстве. Соболев!

Но оказалось, что Марсильяк недооценил помощника адвоката. С яростью, помноженной на отчаяние от того, что его разоблачили, Владимир Сергеевич рванулся к двери. Он отшвырнул Соболева, однако тут на его пути возник Билли Мэллоуэн с револьвером в руке.

— Стоять! — крикнул Марсильяк. — Вы все равно никуда не уйдете, Городецкий. Так что оставьте глупости!

И тогда произошло то, что Евдокия Сергеевна потом еще долго вспоминала с содроганием. А именно — бывший безжалостный убийца сдавленно всхлипнул, обхватил виски руками и в истерике повалился на ковер.

— Я не виноват: — стонал он, — это все Константин… Он меня заставил… Он!

Марсильяк тронул его за плечо и заставил подняться.

— Идемте, Владимир Сергеевич. Простите, дамы и господа, мне надо отвезти его… Соболев, следите за ним, чтобы он не вздумал сбежать. — Затем следователь обернулся к гостям: — Прошу вас не расходиться, мне еще надо будет уточнить кое-какие детали… Соболев, с вами все в порядке?

— Так точно, сударь, — ответил помощник, с тоской косясь на тяжелую лампу, которую он опрокинул в падении. Он почесал голову и вздохнул. — Шагайте, сударь! — обратился он к Городецкому.

И все сидели в молчании, пока внизу, закрываясь за тремя мужчинами, не хлопнула входная дверь.

— Я бы никогда не подумала… — начала Анна Владимировна в смятении.

— А я всегда думал именно на него, — объявил Иван Андреевич.

— И я тоже! — горячо поддержала его супруга. Она хотела раскрыть веер, но вовремя вспомнила, что он сломан, и незаметно убрала его.

Митенька с отвращением поглядел на ее самодовольное лицо и обратился к баронессе Корф, которая занимала его в ту минуту еще больше, чем всегда.

— Ни за что не поверю, что полицейский мог в одиночку обо всем

догадаться. Ведь именно вы ему подсказали, не правда ли?

— Что? — довольно равнодушно отозвалась Амалия.

— В самом деле! — воскликнул доктор. — Когда вы поняли, что это он?

— Господа, я не Беренделли, — с улыбкой отвечала молодая женщина, — и не обладаю даром предвидения. Просто кое-что в словах адвоката заставило меня насторожиться.

— Он что, проговорился? — с любопытством спросил Александр Корф.

— Не совсем, — отозвалась Амалия. — Дело в том, что господин адвокат совершенно осознанно мне солгал. Когда я спросила его, что именно ему сказал Беренделли, он начал говорить всякие глупости и среди прочего признался, будто хиромант предсказал ему, что он женится на брюнетке, а не на блондинке.

— И что же из того? — высокомерно осведомилась Варенька.

— А то, — отвечала Амалия, — что хиромантия, может быть, и точная наука, но не настолько, чтобы на ладони можно было увидеть цвет волос будущей жены. Так что я поняла, что господин адвокат сказал мне неправду. Вопрос в том, ради чего он так поступил. Ну а когда мы нашли платок, я окончательно убедилась, что убийца — мужчина.

— Почему? — спросила Анна Владимировна, глядя на нее добрыми, влажными, полными любопытства глазами.

— Потому что в тот момент, когда убийца подобрал платок, он еще не мог знать, что совершит убийство, — пояснила Амалия. — Ведь господин барон порезал руку в самом начале вечера, и тогда же его невеста в спешке уронила платок, пытаясь его перевязать. Это было еще до того, как Беренделли начал гадать, и до того, как он во всеуслышание объявил о том, что среди присутствующих находится убийца. Вопрос: кто может подобрать платок хорошенькой девушки? (Варенька покраснела.) Уж точно не другая женщина, а мужчина. Точнее, нестарый мужчина, достаточно легкомысленный для того, чтобы сохранить у себя такую вещь. Помнится, мой кузен сильно удивился, когда я спросила у одного из подозреваемых, нравится ему мадемуазель Мезенцева или нет. Ну а потом, когда я поняла, что убийца высокого роста, я окончательно убедилась, что мои догадки верны. Оставалось лишь понять мотив. Что за убийство мог совершить Владимир Сергеевич Городецкий либо его брат? Они никогда не дрались на дуэли и вроде бы не были замешаны ни в чем предосудительном. Записная книжка убитого подсказала мне ответ, потому что там, где присутствуют большие деньги, можно ждать чего угодно.

— По-вашему, все преступления совершаются ради денег? — Варенька прекрасно понимала, что ей не удастся уязвить Амалию, но девушке очень этого хотелось, и ради мига собственного торжества, пусть даже эфемерного, она была готова на все, что угодно.

— Не все, — с улыбкой отвечала Амалия. — Но очень многие.

Тут вмешалась Анна Владимировна. Хозяйка дома объявила, что все закончилось, и слава богу, что закончилось именно так, и велела Глаше принести гостям кофе и бисквиты. Присутствующие заметно приободрились. Преображенский отошел к роялю и стал тихонько наигрывать какую-то мелодию, то и дело поглядывая на Вареньку, которая дулась и кусала губы. Амалия подошла к Билли и тихо заговорила с ним о чем-то. Какое-то время Венедикт Людовикович колебался, но под конец все же решился и подошел к молодой женщине.

— Госпожа баронесса… — Он кашлянул. — Я должен выразить вам мою благодарность, что вы… что вы… — Медик запнулся. — Что вы не стали предавать огласке мое прошлое, хоть и имели на то полное право. И… Сударыня, вы и сами не знаете, что сделали для меня!

— Полно, сударь, полно, — улыбнулась Амалия. — Я не сделала ничего особенного. Просто вы и ваши myst?res du pass? [35] сбили меня на мгновение с толку. А я не люблю, когда меня сбивают с толку. — Она вновь улыбнулась доктору и обернулась к Билли, который, как обычно, чрезвычайно внимательно слушал все, что говорила баронесса.

35

Тайны прошлого (франц.).

— Поразительный вечер! — восхитилась в нескольких шагах от них Евдокия Сергеевна. — Уверена, что еще долго не забуду его!

— Я тоже, — довольно сдержанно поддержал ее Иван Андреевич. Что ни говори, а ему было неприятно, ведь правда о его маленькой интрижке всплыла наружу. Однако Евдокия Сергеевна ничего не заметила.

— Удивительное приключение! Мы словно стали героями захватывающего романа!

— А роман стоил того, чтобы быть прочитанным? — с иронией осведомился барон Корф.