Звенит январская вьюга

Тех, кто его хорошо знал в молодые годы, общался с ним и дружил, давно уже нет на свете. Ну, а тем, кому выпала удача повстречаться с этим человеком в его зрелом возрасте и соприкоснуться с особым даром его безграничного таланта, безусловно повезло. Вся его жизнь была посвящена искусству, борьбе за высокие идеалы и выживание в самых непростых условиях жизни. И люди, кто сотрудничал с этим человеком, наверняка сохранили в своей памяти незабываемые минуты радости и восхищения.

Возраст для этого человека не существовал. И стремясь идти в ногу со временем, Эдди Игнатьевич Рознер, о котором я поведу разговор в этой книге, всегда был подтянут, стараясь выглядеть молодо, что и являлось его главным залогом основных принципов жизни. В начале своего творческого пути карьера Эдди Рознера стремительно поднималась вверх, но, достигнув пика славы, начинала медленно угасать. Рознер по своей натуре был оптимистом, полон творческих идей. И, как правило, чаще всего ему удавалось добиваться положительных результатов в осуществлении им намеченных планов. Как большинство талантливых людей, Эдди Игнатьевич Рознер был человеком необычным, сложным. И такие недостатки, как упрямство, нетерпимость и подозрительность, нередко могли быть свойственны характеру этого человека. Но было и немало положительных сторон, таких, как доброта и сердечность. Эдди Рознеру было свойственно по-детски обижаться и порой по пустякам. И, как многие творческие натуры, он целиком и полностью был зависим от настроения. По этому поводу в оркестре о нём в шутку говорили так: «Полюбит, подарит душу, а не возлюбит, вытрясет как грушу!» По большому счёту, Эдди Игнатьевич был человеком полёта души. Он умел смеяться от души, радоваться и так же грустить. Музыканты любили Эдди Игнатьевича, нередко выражая ему свои

симпатии, но в то же время и побаивались его. Однажды кто-то в оркестре назвал его «Царь», и с тех пор имя это твёрдо закрепилось за ним. Ему же такое положение вещей нравилось. Рознер был трудоголик и готов был трудиться в любое время дня и суток, будь то раннее утро или поздний час. Он любил свой оркестр, музыкантов, но не терпел расхлябанности, плохой игры оркестра, а потому часто устраивал оркестровые репетиции, что являлось для него святым делом. На сцене во время репетиций, после очередного произведения он мог медленно и недовольно прохаживаться мимо оркестра, нахмурив брови и поглядывая в сторону тех, кто ошибался во время игры. Постояв некоторое время у пульта и высказав свои замечания в адрес сидящих наверху музыкантов, Рознер молча, с важным видом вновь начинал перелистывать листы партитуры, при этом облизывая большой палец правой руки. Затем, не торопясь, словно выжидая чего-то, недовольно поглядывая на оркестр, он объявлял название следующего произведения. Надо сказать, что Рознер был отличным стратегом и затянувшаяся пауза не выглядела позёрством. Напротив, во время такой паузы он сосредотачивал своё внимание на следующем произведении, а заодно мог прислушиваться к общему настроению музыкантов, что для него, как руководителя большого коллектива, имело огромное значение. По окончании репетиции звучала команда «Вольно!», но этим всё не заканчивалось! За командой «Вольно!» следовала другая тактика – решительно наступательная. И первой жертвой, как правило, становился инспектор оркестра, на которого тут же сыпалось множество обвинений, не имеющих отношения к тому, ради чего все собрались. Однако такое положение дел в поведении Рознера выглядело обычной игрой, желанием подтвердить свой авторитет в глазах музыкантов, показав им – кто есть кто! Подобная игра на нервах после репетиции заставляла музыкантов быть более серьёзными, внимательными, а значит и репетиция пройдёт плодотворно. Для музыкантов, проработавших в оркестре годы и изучивших все рознеровские повадки, (это было обычным делом или детской забавой, спектаклем, чтобы создать впечатление, а заодно и попугать молодых музыкантов, не так давно поступивших на работу в оркестр. Ветераны оркестра, изучив причуды Царя, нередко старались подыграть ему, лукаво подмигивая. В середине репетиции, после недовольства Рознера, наступала разрядка, сопровождающаяся дружескими хохмами и смехом. Затем все замолкали, и на место разговоров приходила музыка. «И так! – спокойно и уверенно произносил Рознер, – Каунт Бэйси номер пять.» Слышался лёгкий шелест переворачиваемых нотных страниц, отсчитывали несколько вступительных тактов, резкий взмах рук дирижёра, и оркестр начинал звучать. И словно волшебство, заполняя атмосферу театра, всюду звучал всеми любимый свинг. И покачиваясь медленно, как на волнах, музыканты увлечённо, глядя в ноты, играли. Казалось ещё минуту назад, Царь был не в духе, но теперь он выглядел другим, довольным, страстно увлечённым звуками музыки. И когда в паузе кто – то из музыкантов шутил, раздавался дружный смех, и громче всех смеялся Эдди Игнатьевич. Рознер обожал сцену и всё, что с ней было связано. К вечернему концерту он готовился серьёзно, и придя пораньше в театр, подолгу разыгрывался на трубе в своей комнате. Придя в театр, он немедленно отправлялся за кулисы, спускался в зрительный зал и, удобно усевшись в мягкое кресло, о чём – то сосредоточенно думал. Затем, поднявшись на сцену, по нескольку раз прохаживался по ней, глубоко вдыхая воздух дорогого ему святого храма искусства. Того же отношения он требовал от участников коллектива. Эдди Игнатьевич заранее всё проверял и в том числе, свою артистическую комнату, где располагались концертные вещи. У него была костюмерша, проработавшая с ним в оркестре многие годы – Елизавета Ивановна Попова, которую он нежно называл Лизочка. Лизочка обожала своего кумира и каждый раз, подавая ему концертный костюм или рубашку, она незаметно, с особой осторожностью приблизившись к нему, старалась заглянуть в глаза и не скрывая своего обожания, слегка заискивая, в знак глубокого уважения, ждала одобрительного слова. И услышав одобрительное слово в свой адрес, Лизочка словно превращалась в юную девушку, и от счастья улыбка её весь вечер не сходила с лица. В молодости Лизочка была прекрасной танцовщицей и, выйдя замуж за своего партнёра, танцевала с ним в паре, пока не родила сына, а затем вынуждена была некоторое время находиться дома, в то время как супруг стал работать с новой партнёршей, и между ними в какой-то момент возникла интимная связь. Всё закончилось разводом. И, проработав на эстраде до пенсионного возраста, Елизавета Ивановна покинула сцену, но любовь к ней не давала покоя, и чтобы оставаться ближе к ней, Лизочка решила подыскать себе работу и нашла. Поступив в оркестр п/у Эдди Игнатьевича Рознера на позицию костюмера и проработав там многие годы, она ни о чём никогда не жалела. Лизочка была бесконечно предана оркестру и Эдди Рознеру. Во время концерта она отправлялась за кулисы, где могла наблюдать за всем, что происходило на сцене. Часто она отправлялась в зрительный зал, где следила за каждым выступлением артистов и за реакцией зрительного зала, и позже обо всём увиденном и услышанном сообщала Эдди Игнатьевичу. Лизочка приходила в театр рано, когда никого там не было, первая доставала концертный костюм Эдди Игнатьевича, ставила гладильную доску и принималась за работу. Она всегда старалась проследить за тем, чтобы у Эдди Игнатьевича в комнате на видном месте висел на вешалке хорошо отглаженный концертный костюм с накрахмаленной белоснежной сорочкой, вычищенными до блеска туфлями и многого другого, необходимого для выступления. Обычно в артистической комнате Эдди Игнатьевича на столе частенько можно было увидеть бутылку хорошего пятизвёздочного коньяка. Рознер не был любителем выпивать, но иногда, когда того требовало состояние, от усталости или просто для поднятия тонуса, Рознер мог слегка побаловаться напитком, налив себе четверть небольшой рюмки и сделав несколько маленьких глотков. Основная же цель находившегося на столе соблазняющего коньяка, заключалась в чувстве самоутверждении. Таким, казалось бы, незначительным обстоятельством, в понимании Рознера, это могло бы стать серьёзным обстоятельством в создании ещё большего авторитета в глазах многих. И если по ошибке кто-то из работников театра или артистов, приоткрыв дверь комнаты, видели на столе бутылку коньяка, могли сразу же предположить, что сия комната предназначена для высокого начальства.

В общественной жизни всего музыкального мира Рознер являлся почитаемым человеком, сильным духом, с безукоризненной репутацией лучшего в Советском Союзе и непревзойдённого музыканта. Возможно, читателю может показаться, что я пытаюсь всячески оправдать некоторые слабые стороны характера и поведение своего героя, и если даже это так, то поверьте, он этого вполне заслуживал. Для музыкантов считалось огромным счастьем и мечтой получить приглашение на работу в прославленный оркестр. Те, кто работал в оркестре давно, с гордостью заявляли о себе, что являются музыкантами известного коллектива, прославившегося на всю страну.

Труд музыканта подчас совсем не прост. Кроме умения владеть техникой игры на музыкальном инструменте, голосом или словом, на сцене от артиста требуются особые навыки, а также и огромная эмоциональная отдача. Профессиональный артист, готовившийся к концерту или спектаклю, начинает готовиться с самого утра. Я вспоминаю одного из старших коллег в оркестре, который при разговоре с другим артистом сказал:

«Я перед концертом никогда себе не позволяю иметь интимные связи, поскольку буду чувствовать себя усталым на сцене». Волнение, эмоциональный подъём и кураж являются неотъемлемой частью на сцене, без чего ни один артист не может обойтись. Но не всегда удаётся находиться в нужном настроении, и чтобы оставаться в хорошем тонусе, чтобы выступление получилось ярким и успешным, артисты в ущерб себе порой идут на самые непопулярные методы, лишь бы доставить радость зрителю и быть им вознаграждённым. Успех для артиста – это то, во имя чего он живёт и трудится. Сколько бы сложностей ни встречались на пути оркестра, всегда члены оркестра и Эдди Игнатьевич Рознер старались быть на высоте. Переезды из города в город, недосыпание, усталость – всё это порой пагубно сказывалось на состоянии организма человека, но тем не менее, каждый вечер зал был заполнен публикой, и люди ожидали праздника на сцене и, разумеется, они его получали! Обычно после нелёгких переездов из города в город уставшие участники коллектива понимали, какая ответственность ложилась на их плечи, и каждый раз все они с честью выходили из любого положения. Уставая от трудных переездов, немолодой Эдди Игнатьевич в таком случае мог себе иногда позволить выпить рюмку коньяка, в то время как

оркестрантам это было строго запрещено. И не дай бог, если от кого-то будет пахнуть спиртным! Иногда, пользуясь этим правилом, Эдди Игнатьевич мог этим злоупотреблять и, зазвав к себе в комнату кого-то из оркестрантов, начинал вежливо угощать коньяком. Рознер всё начинал с того, что делал массу комплементов в адрес приглашённого им музыканта. Польщённый лестью музыкант с радостью соглашался выпить рюмку с Царём! Разумеется, пригласив к себе музыканта и угощая его, Рознер делал это не за красивые глаза! За подобным обстоятельством следовала определённая цель, которая заключалась в следующем. Рознер был в обиде на приглашённого музыканта! Чаще это был кто-то из новеньких. Свою обиду музыканту Эдди Игнатьевич не показывал, наоборот, под видом доброго дядюшки Сэма, он наливал рюмку, при том, что сам мог лишь пригубить. Позднее у музыканта в оркестре появлялась шутливая кликуха – «Алкаш». Оправдываться перед коллегами и объяснять, для новенького было напрасной тратой времени, да и бесполезно, ведь все понимали, откуда ветер дул. Да и кому нужны были все эти разборки, кроме самого Царя?! В оркестре и без того все всё знали о каждом в отдельности. А за кулисами музыканты по этому поводу шутили: «Наверняка чувак отбил бабу у Царя?!»

Как у каждого человека, у Рознера были свои минусы и плюсы, но отличительной чертой его характера было умение быстро забывать и прощать. И уже через короткое время Рознер забывал об инциденте и как ни в чём не бывало вступал в дружеский разговор со своим обидчиком. И конечно же, как это уже было, вновь начинал шутить и хвалить обидчика, приглашая того зайти в комнату, где сажал за стол и по новой начинал угощать коньяком, от чего тот категорически отказывался, боясь опять попасться на крючок. Тогда в очередной раз обиженный Рознер возмущённо произносил свою коронную фразу, звучавшую на исключительно польском языке: «Холера пще крев!» – перевода не будет!

Я уже писала о том, что Эдди Игнатьевич по складу характера был удивительно доброжелательным человеком. Любил музыкантов, понимал их как никто другой, но и, как принято было говорить, любил в доме порядок. На репетициях оркестра все музыканты должны были присутствовать в обязательном порядке за исключением тех, у кого могла возникнуть уважительная причина. Подходил он со всей строгостью и ответственностью к вопросам, касающимся музыкальной части, подбору музыкальных произведений для оркестра и, конечно же, к общей концертной программе. Рознер всегда сам составлял концертную программу, изредка советуясь с ведущим – конферансье. Надо сказать, что Эдди Игнатьевич обладал удивительным чутьём и всегда безошибочно умел выстраивать программу таким образом, что концерт всегда шёл по нарастающей. Это врождённое чувство – интуиция, никогда не подводило. Правильное соизмерение творческих сил и ощущение артистических возможностей каждого из артистов давали свои положительные результаты. Один из главных девизов на сцене – это создание правильной атмосферы, что поднимало настроение у зрителя и обеспечивало концерту успех. И всем этим коллектив обязан был одному человеку – Рознеру. Порой из самого заурядного артиста на сцене Рознер умело мог создавать звезду. Помимо особого музыкального дара Эдди Игнатьевич обладал и другими способностями, а в общем, всё, за что бы он ни брался, обязательно приносило положительный результат.

И теперь, вспоминая и рассказывая об этом удивительном человеке и величайшем музыканте, хочу обратиться к самому началу или истокам его творческого и жизненного пути.

Адольф Игнатьевич Рознер родился в 1910 году в простой еврейской семье. Ещё до рождения маленького Адольфа, как назвали его родители, семья Рознера, выходцы из Польши, переехала на постоянное местожительство в Германию, город Берлин. Отец Эдди Рознера по профессии был простым сапожником, не имевшем отношения к музыке. В многодетной семье, где рос и воспитывался Адольф, кроме него в семье были ещё дети старше по возрасту. В пятилетнем возрасте у маленького Адольфа проявляются необычные музыкальные способности, и родители приобретают мальчику музыкальный инструмент – скрипку, на которой маленький Рознер самостоятельно начинает заниматься. Это были его первые шаги. Повзрослев, Рознер поступает в специальную музыкальную школу для одарённых детей по классу скрипки, а достигнув юношеского возраста, Адольф поступает в Берлинскую консерваторию.

Будучи уже молодым человеком, однажды вместе со своими друзьями – студентами по консерватории Рознер посещает концерт, где звучит современная музыка. То, что довелось ему в тот день услышать, буквально потрясает и переворачивает всё его сознание. Впервые он услышал оркестр, звучание которого ему никогда ранее не приходилось слышать. Это была современная музыка, не похожая на ту, которую он играл изо дня в день. В консерватории он играл классическую музыку известных композиторов прошлых столетий, а также музыку современных классических композиторов, куда входили сонаты, прелюдии и многие другие произведения. Но в тот незабываемый день ему довелось услышать произведения в ином стиле и направлении. Это была джазовая музыка. Иное звучание, ритм и построение музыкальных фраз, пассажей и аранжировок. Здесь же, в джазовой музыке, звучали те же духовые инструменты, что и в симфоническом оркестре, но звучание этих инструментов было другим. Все они играли в ритме, но свободно и без привычных, как в классической музыке, ограничений. С того самого дня Рознер буквально потерял покой и от услышанной им музыки словно заболел. Теперь он грезил и мечтал о джазовой музыке, что в буквальном смысле покорила его сердце и разум. Молодой Рознер начинает серьёзно задумываться над тем, как осуществить свою мечту и стать джазовым музыкантом. Но музыкальный инструмент, которым он прекрасно владел и на котором играл, не имел ни малейшего отношения к джазовой музыке. И перед Рознером вставала иная серьёзная дилемма, как быть и что делать дальше?! Отказаться от скрипки, которую он любил и на которой играл с раннего детства, было безрассудством и он, одновременно занимаясь по классу скрипки, в консерватории начинает заниматься по классу трубы. Из тех инструментов, что имели прямое отношение к джазовой музыке, звучание трубы его привлекало больше всего. И молодой Рознер начинает серьёзно, по многу часов в день, уделять одному и единственному инструменту – трубе. И только благодаря своей усидчивости, сильному характеру и любви к джазовой музыке, Рознер вскоре добивается серьёзных результатов. Очень скоро молодой музыкант, овладев вторым музыкальным инструментом, начинает играть на нём в совершенстве. Консерваторию Рознер заканчивает с золотой медалью. По окончании высшего музыкального заведения перед молодым музыкантом открываются все двери. Его начинают приглашать во многие джазовые коллективы страны, а слухи о молодом талантливом джазмене в короткий срок разлетелись по всей Европе. В ту пору Рознеру было 28 лет. И получив своё первое и престижное предложение работать в известном джаз-оркестре, он гастролирует по всей Европе и Америке, что стало настоящим успехом в начале творческого пути музыканта. В конце 1920-х годов Эдди Рознер достигает высокого профессионального уровня, занимая место одного из лучших трубачей Европы.

На одном из фестивалей, проходившем в Италии, куда Рознер получил приглашение, съехались многие лучшие джазовые музыканты Европы и Америки. Выступив на фестивале и показав себя, как лучшего среди лучших, жюри присуждает Эдди Рознеру первую премию лауреата международного джазового фестиваля. Там же в Италии, на фестивале, Рознер впервые знакомится с известным американским джазовым музыкантом, трубачом Луи Армстронгом. И в один из дней, услышав великолепную игру на трубе молодого Рознера, Луи Армстронг, не сдержав эмоций, подошёл и, дружески похлопав Рознера по плечу, сказал: «Эдди! Я теперь буду называть тебя белым Армстронгом!» Многие годы у Рознера хранилась та самая фотография тех лет, на которой были запечатлены два улыбающихся музыканта, стоявших рядом, два известных трубача – Луи Армстронг и Эдди Рознер. На обратной стороне фото стояла надпись по – английски, что в переводе означала: «Белому Луи Армстронгу!»

Наступал 1938 год. Германия была под властью нацизма. Однажды в одном из берлинских баров, куда Рознер зашёл, чтобы повидаться с одним из своих коллег, лицом к лицу он столкнулся с группой нацистских молодчиков и, придравшись к нему за еврейскую внешность, они с кулаками набросились на Рознера, сильно избив его. Обстановка в стране накалялась. Долгое время Рознер жил мыслями о том, что возможно произойдут изменения в стране в лучшую сторону, но после инцидента в баре ему пришлось резко поменять свою точку зрения и взглянуть на события иначе. События вели его к тому, что оставаться в стране, где всё для него было небезопасным, становилось всё более опасным. И придя к заключению, что дальнейшее пребывание в Германии ему может грозить серьёзной опасностью, Рознер решает покинуть страну и переезжает в Швейцарию. Но через короткий период времени война застаёт его и там, и тогда ничего не остаётся делать, как попробовать переехать в другое государство, а именно в Польшу, родину его родителей. Обстановка в Польше на протяжении какого-то времени казалась достаточно спокойной, и Рознер вновь сосредотачивается на творческих замыслах. Помимо участия в джазовых коллективах на правах музыканта, неожиданно открываются его композиторские способности и он пишет музыку, песни. Одна из написанных им песен становится популярной под названием «Тиха вода», что через годы так же стала популярной в России, но уже с русскими стихами – «Ай да парень, паренёк!»