Звенья одной цепи

Иванова Вероника Евгеньевна

Мы шли, а вслед за нами по рыжеволосым рядам полз шепоток:

– Какой-то он совсем молодой…

– И почему с назначением так тянули? Нешто не было почтенных людей на примете?

– Не похож он на Смотрителя, ну никак не похож…

– Зато знак при нем, значит, все по закону сделано!

– А довольно ли он умел? А то видали уж одного, мне еще дед рассказывал, так от того столько бед приключилось, что еле на место все вернулось…

Итак, воодушевления вокруг не слышно. Им бы радоваться, что я пришел, а происходит ровно наоборот. А если бы они догадывались, как именно меня назначили на должность

Смотрителя, думаю, разбежались бы по домам раньше, чем под моими ногами закончилась зала.

Девушка изящным движением опустилась в кресло, разложив юбки широким веером, вынудившим меня встать не на одной линии с хозяйкой Блаженного Дола, а заметно позади. Еще один маленький укол? Для кого-то он был бы крайне болезненным, а меня даже не поцарапал. Зря стараешься, лисичка. Ради крупицы знаний я согласен терпеть и большие оскорбления.

– Все, кто здесь сейчас присутствует, это главы достойных семей, на протяжении многих поколений проживающих в Блаженном Доле и способствующих его процветанию.

Разумеется, разумеется. Случайных людей сюда не пригласили бы.

– Среди них невозможно выбрать достойнейшего, поэтому, с вашего позволения, я начну с ряда по левую руку. Эрте Луран Адитта…

Имена я даже не пытался запоминать сразу. Во-первых, их было много, а во-вторых, от рыжих шевелюр и прочей растительности тех же ржавых оттенков на лице у меня рябило в глазах, и мужчины, выходящие вперед по знаку Нери, казались мне похожими друг на друга как близнецы.

Зато по мере представления выяснилось, что в Блаженном Доле есть каменоломни, лесопилки, виноградники, поля и сады, приносящие всяческую снедь на столы не только дольинцев, но и их соседей, близких и далеких, стада овец и коз, рыболовные артели и множество прочих хозяйств, без которых немыслима сельская жизнь. Но, предполагая, что эта скучная церемониальная встреча всего лишь дань традициям, я жестоко ошибся.

Когда затихли звуки последнего имени, хозяйка Блаженного Дола заметно напряглась. Не знаю, заметили ли это те, кто стоял в рядах, но я отчетливо услышал тревожный треск парчи, а стало быть, предстояло что-то еще помимо представления. И это «что-то» не заставило себя ждать.

Сухощавый полуплешивый Луран Адитта, названный первым из всех присутствующих, снова вышел вперед, но не приближаясь к креслу Нери, а занимая позицию посередине между рядами, словно возглавляя их, и, прокашлявшись, обратился… ко мне:

– Я и все остальные пришедшие поприветствовать вас, понимаем, что вы устали с дороги, и еще дня не прошло, как вступили в назначение, и все же… Наверное, сами могли видеть: распутица вот-вот закончится, стало быть, пора начинать собирать обозы, чтобы успеть выставиться на первой же ярмарке.

Я не мог не согласиться с разумностью доводов заботящегося о своем и чужом достатке старожила и кивнул. Как выяснилось, это тоже было ошибкой, потому что Адитта приободрился и заметно окреп голосом:

– Мы уж и так ждали до последнего дня, йерте, ждали да надеялись… Вы уж уважьте нас, назначьте цены.

Цены? На что? Зачем? И помощи-то попросить не у кого, потому что рядом только насмешливо кривящаяся статуя, закутанная в серебристую парчу, да пожилой мужчина, заглядывающий в мои глаза со странной надеждой.

– О каких ценах идет речь? Я могу взглянуть?

Мне

с готовностью поднесли папку, обтянутую потрескавшейся кожей, видимо, еще в те года, когда Блаженный Дол только-только начинался. Я напустил на себя глубокомысленный вид и посмотрел на лист бумаги, заполненный длинным списком, в котором известняк колотый сменялся вином прошлогоднего урожая, а пряжа из козьего пуха соседствовала с лососевым балыком. Они что же, хотят, чтобы я указал, почем все это продавать? Ну и дела!

– А разве вы сами не знаете лучше меня, сколько просить за плоды своего труда?

Адитта жадно сглотнул, но поборол соблазн легче, чем можно было ожидать:

– Да мы ж попросить всякое можем, и мало и много… Да только кто запрошенное даст, коли под ценой не будет стоять печатка Смотрителя?

Какой-то странный обычай. Или, быть может, так написано в каком-то законе? Если бы еще знать в каком! Но правило разумное, если вдуматься. Получается, что купцы и ремесленники не сами по себе ведут торговлю, а под строгим надзором. С другой же стороны, когда Смотритель ставит свой знак под ценой какого-либо товара, то он и отвечает за качество, и, не дай Бож, кто-то из покупателей останется недоволен… С судейскими разговаривать будет тоже Смотритель. То есть я. М-да, веселенькую должность мне подкинул золотозвенник.

– Прошлой осенью вы справились и без печатки, – слегка оскорбленным тоном заметила Нери.

– Ну так иного-то способа не было, – виновато развел руками Адитта.

– И назначенные цены были хороши? – продолжила хозяйка Блаженного Дола, упирая на слово «хороши».

– Коли покупатель товары брал, значит, хороши для него были цены.

– А что продавец скажет? – не сдавалась девушка, и по тому напору, с которым она продолжала задавать вопросы, чувствовалось: для нее эта беседа важнее важного.

– Да что продавцу сказать… – Адитта оглянулся на зал, словно ища поддержки, и видимо, нашел, потому что уверенно заключил: – Продавцу главное, чтоб все законно было и чинно.

Пальцы Нери, парчовой складкой заслоненные от зрителей, стоящих впереди, но не позади, отчаянно сжались в кулак, мигом побелев на костяшках.

– Ну что ж. И законы и чины – все у вас теперь имеется. Только потом с обидами ко мне не приходите.

* * *

Хозяйка Блаженного Дола подобрала длинные юбки, покинула кресло и прошествовала к выходу из зала. Неужели так сильно обиделась, что даже не соблазнилась приближающимся зрелищем моего блистательного позора? Жаль. Могла бы получить истинное удовольствие. Но раз уж отступать не перед кем, остается только одно. Держать оборону, пока противник не соберет силы для новой атаки.

– Надеюсь, вы понимаете, что я здесь человек новый и многого не знаю?

По рядам рыжеволосых прошла волна кивков, решительных и не слишком.

– И я не могу назначить цены сейчас, в одну минуту.

Адитта мотнул головой:

– Да в одну минуту и не нужно, йерте! Есть еще время, не менее седмицы.

Очень хорошо. Время – это ценная штука. Вот только я пока не знаю, сколько его потребуется.

– Мне нужно будет подумать.

Зал ответил почтительным молчанием. Мол, на «подумать» мы всегда согласны, если человек думает, значит, есть чем и о чем.