Звенящая медь

Соло А.

Но прежде Джеф схватил блокнот Мэри и быстро просмотрел последнюю исписанную страницу. Под сегодняшней датой кроме домашних дел значились прополка моркови и поход на дальний пляж за какими-то кверектами. Без лишних размышлений Джеф сунул блокнот за пояс, схватил с полки в кладовой аптечку и отправился на дальний пляж.

На мысу гулял свежий ветерок. Выбравшись к месту, где он не так давно беседовал с Эндрю, Джеф увидел свою пропажу. Мэри с задумчивым видом стояла по щиколотку в воде и вертела в руках пустую корзинку. С огромным облегчением сплюнув под ноги, Джеф направился к ней.

—

Мэри, ты что здесь делаешь?

Она посмотрела растерянно и удивлённо.

— Я… не знаю. Помню, что за чем-то пришла. А вот зачем…

Джеф возмущённо взмахнул рукой.

— Ну как так-то? У тебя срок уже приличный. Почему ты вообще уходишь, не предупредив? Я тебя обыскался. В пещере пусто, суп выкипел…

Мэри наморщила лоб.

— Суп?

— Да, суп! И что я должен был подумать? Что ты в море свалилась? Сломала ногу и сидишь беспомощная под обрывом? Упала в обморок в какой-нибудь ачьей дыре? Ещё кверекты какие-то…

— Кверекты? Что это?

— Понятия не имею, ты сама так написала, — Джеф ткнул Мэри под нос блокнот. Пару секунд она, нахмурившись, изучала страницу, потом фыркнула:

— Глупость какая! Это просто описка. Креветки, конечно же. А я-то думала, зачем…

— Давно у тебя так?

— Что именно?

— Ты путаешь буквы.

— А… Пустяки.

Джеф навис над ней, пристально рассматривая блокнот через её плечо.

— Но ведь ещё недавно этого не было. А уж взять и забыть, куда шла…

Мэри с равнодушным видом отмахнулась от него.

— Все люди иногда ошибаются и что-нибудь забывают. Ты не знал?

— Выслушай меня, пожалуйста, и не ёрничай. Эндрю предупреждал, что процессы, которые у других людей длятся годами, в твоём случае могут протекать очень быстро. Когда мы познакомились, ты легко держала в памяти сотни светознаков — а теперь не можешь вспомнить, что поставила на угли горшок!

— Мне начинать метаться в панике?

— Конечно, нет. Включить голову. Разобраться, что происходит, и решить, как действовать дальше.

— Да что с этим можно сделать?

— Обратиться за помощью. Эндрю, как я понял, причастен к использованным на тебе медицинским разработкам. Возможно, он знает, как затормозить процесс потери памяти.

Мэри вздохнула.

— Зачем?

— Ты что, не боишься впасть в маразм? Или вовсе умереть?

— Боюсь, — спокойно кивнула Мэри. — Все боятся.

— Тогда давай подумаем о том, как этого избежать.

— Хватит, Джеф. У тебя есть какие-то конкретные предложения? Тогда излагай, не томи. Но не надо разговаривать со мной, будто я младенец или умственно отсталая.

Джеф на пару мгновений зажмурился, представил себе, что хватает Мэри за плечи и трясёт, трясёт, как грушу… А потом открыл глаза и сказал:

— Посмотри на меня. Помнишь, месяц назад у нас были гости? Прямо здесь, у мыса стоял корабль.

Мэри неуверенно кивнула.

— Так вот, пока вы с Кати слали друг другу улыбки и солнечные зайчики, я имел с Эндрю весьма любопытный разговор. Он уже тогда хотел забрать тебя в Гондолин, но я убедил его так не делать. Взамен Эндрю потребовал с меня еженедельные отчёты по тебе: состояние кожи и производных, анализ крови, давление, сатурация, ещё всякая

хрень… Он говорил, если возникнут проблемы, за тобой пришлют корабль, для этого достаточно подать сигнал дымом.

— Не вздумай! — воскликнула Мэри, яростно сверкнув глазами. — Я никуда не поеду! Находиться на одном острове с этим…

— Ну хорошо, — сказал Джеф, старательно сдерживая раздражение. — Положим, не нравится тебе Эндрю, не внушает доверия. Мне тоже не нравится этот сукин сын. Но, чёрт возьми, Мэри, рассматривай его просто как врача!

— Не могу. Я слишком хорошо с ним знакома, потому что первые тринадцать лет жизни провела в его лаборатории на Церере. Рассказать, каково это было? И я, и другие такие же дети, мы понятия не имели, что находится за вечно закрытой дверью отделения, знали только стерильные боксы с прозрачными стенками, бесконечные процедуры и тесты. Если кто-нибудь умирал, его уносили в прозекторскую. При нас спокойно обсуждали результаты анализов и вскрытий. Санитарки иногда приносили нам игрушки и сласти, но не рассказывали о мире за стенами лаборатории и не беседовали с нами о будущем: у подопытных мышей его нет. Когда проект закрыли, а всех нас прооперировали и отправили по домам — это было такое счастье! Не эвтаназировали, как отработанный материал, не заперли до конца жизни в клиниках… Нам будущее подарили, и целый мир впридачу! Думаешь, я добровольно вернусь к тому, кто испортил примерно четверть моей жизни?

— Строго говоря, он дал тебе возможность прожить оставшиеся три четверти, причём полноценным человеком, а не глубоким инвалидом. И возможно, знает, что надо делать, чтобы твой ребёнок успел родиться, а ты сама не превратилась в овощ.

— Нет, Джеф, ты, похоже, не понимаешь. Жизнь — отличная штука, но не стоит того, чтобы цепляться за неё любой ценой.

— Говори за себя. Ребёнок в чём виноват?

— Ни в чём, в том-то и дело. Я не хочу обрекать его на жизнь лабораторной мыши.

Некоторое время оба молчали, сверля друг друга пристальными взглядами. Джеф с трудом подавил желание как следует макнуть Мэри лицом в море.

— Ладно, я тебя понял. Предложение Эндрю не рассматриваем. А если попросить о помощи Майкла и Элис? Как тебе такой расклад?

Мэри упрямо мотнула головой:

— Нет. Это же очевидно: Майкл в лучшем случае спровадит меня на Землю, а в худшем — запрёт в лазарете, чтобы иметь возможность торговаться с Эндрю. Если станет совсем плохо, я напишу письмо Кати, а Марио передаст его из рук в руки.

— Мэри, — сказал Джеф с нажимом. — Нашего связного зовут Эми Роу. Это такая смуглая девчонка со смешными кудряшками.

Мэри растерянно моргнула.

— Эми? Нет, не помню.

— Точно тебе говорю. И знаешь, что? В другой раз когда захочешь креветок, зови меня с собой.

К моменту, когда, наконец, прилетела Эми, Джеф успел сам сварганить ужин (получилось ещё хуже, чем у Мэри), сыграть с Мэри пару партий в космический бой (оба раза проиграл), побеседовать с Клячей (на острове всё в порядке: камыш пошёл в колос, рапанов много, у ачи-деток растёт ювенильное перо) и прогнать всех спать. И всё равно казалось, что время тянется непростительно долго.