Зверь из бездны
Шрифт:
Мои знания об этой планете были довольно скудными и касались общеизвестного. Я конечно знал, что Лебедь входит в состав стартовой пятерки, принявшей первых поселенцев. Я знал, что два его континента разделены океаном, усеянным множеством как мелких, так и довольно больших островов. Заселен был только один, восточный континент, западный же представлял из себя хаотичное нагромождение гор и обширные каменные пустыни без всяких признаков почвы и какой-либо растительности. Что касается островов, то со времен первых исследований перед заселением (тогда еще, разумеется, не было никакого рубеж-управления и работы велись земной Службой Дальней Разведки) выявилась любопытная закономерность: острова вблизи Западного континента были столь же неуютны и безжизненны; но чем
Тем не менее, Серебристый Лебедь стоял особняком среди других планет Ассоциации. Его население не только не росло, а, напротив, медленно, но неуклонно сокращалось: смертность превалировала над рождаемостью; к тому же, шел постоянный отток людей с планеты в иные обитаемые миры. В свое время получили широкую известность результаты многолетних исследований, проводимых на островах, расположенных вблизи Западного континента. Оказалось, что еще в сравнительно недавнем прошлом они по богатству своей флоры и фауны ничем не уступали восточным островам. Когда результаты исследований были изучены в комплексе, выяснилось, что по каким-то неизвестным причинам жизнь медленно отступает от Западного континента к Восточному, сдавая свои позиции. Что за факторы служили тому виной — не мог, насколько мне было известно, пока ответить никто.
Несмотря на эти непонятные аномалии Серебристый Лебедь продолжал оставаться обитаемой планетой. Расчеты показывали, что если скорость отступления останется неизменной, то говорить о какой-либо опасности для заселенных зон востока можно будет только через сотни лет. На своеобразном терминаторе — границе между мертвым Западом и цветущим Востоком постоянно работали научные экспедиции, пытающиеся понять природу этого странного явления.
И все-таки Серебристый Лебедь был болен…
Авто спешило сквозь снежную мглу, господин в зеленом плаще изредка всхрапывая во сне. Я тоже не прочь был вздремнуть, но словоохотливый таксист не давал мне расслабиться. Стан и другие пассажиры расположились на сиденьях в средней и задней частях салона, а я опрометчиво выбрал место рядом с водителем и теперь вынужден был изредка поддакивать, потому что он поминутно интересовался моим мнением по самым разным вопросам. Он изливал на меня потоки информации о Серебристом Лебеде и обо всей Ассоциации, я захлебывался в этих информационных струях, я тонул в информационном море…
Борясь с дремотой, я, в частности, услышал от неумолчного таксиста неизвестную мне легенду о судьбе тех землян — работников Службы Дальней Разведки, которые первыми проводили исследования на Западном континенте, изучая его пригодность для заселения выходцами с Земли. По словам таксиста, все они в дальнейшем покончили жизнь самоубийством. Сообщение таксиста явно относилось к числу разнообразных мифов о временах Заселения. Эти мифы всегда были популярны во всех мирах. По ним создавались полифильмы и синтезы, о них писали беллетристы и поэты, они были темой творений художников, артографов, скульпторов, голографистов… Я и сам, будучи школьником, взахлеб читал эти увлекательные истории о подвигах славных рыцарей Службы Дальней Разведки. И что самое интересное и парадоксальное: чем глубже в прошлое уходили те времена, тем больше становилось подобных историй.
А дальше таксист поведал о странных вещах. По его утверждению, и сейчас, в наше время, исследователи, когда-то работавшие на условной границе Запада и Востока, тоже совершают попытки самоубийства; кое-кого удается спасти, но большинство выбирает надежные способы, гарантирующие бесполезность реанимации. Прыгают с крыш многоэтажных зданий. Уходят на яхтах в океан и, оставив аварийный браслет спутниковой связи на палубе, бросаются в воду. Разносят себе голову выстрелом из охотничьего ружья…
— С чего вы это взяли? Откуда у вас такие сведения? — спросил я, глядя сбоку на курчавого парня в распахнутой
— Дед мой двоюродный там работал, ну, старший брат бабушки по отцу, охотно пустился в пояснения водитель. — Он мне рассказывал, давно еще, когда я к нему в гости ездил, на остров Паркера, я тогда еще у вертикальщиков работал. Хороший остров, зеленый, ручьев много, а рыбы на отмели, — водитель восхищенно поцокал языком, — рыбы видимо-невидимо, какой хочешь! Бери хоть голыми руками. Зато птиц вообще нет; были, говорят, раньше, да куда-то подевались, что-то им там не понравилось. А поселки есть, большие поселки, да. И леса тоже…
— Так что рассказывал ваш дед? — не дал я словоохотливому таксисту уйти от темы.
— А то и рассказывал, что многие, кто был с ним, ну, тогда, в экспедиции, давно уже, или руки на себя наложили, или пытались. Он, дед-то мой, связь-то с ними постоянно поддерживал, а раза два-три в год они собирались то у одного, то у другого. И у деда моего на Паркере были, долго гостили, охотились, рыбу ловили, вспоминали всякое. А потом дед и сам, водитель сделал ныряющее движение рукой, — с самой вершины скалы, у него дом на скале, высоко, — и прямо на камни, там камни большие у берега. Вот он прямо туда. Нам потом сообщили, так я с женой был на похоронах, а детей не взяли, зачем им это, детям-то?.. — Он немного помолчал. — Гиблые там места, я вам скажу, на этом проклятом фронтире, туда роботов посылать надо, а не людей, а лучше всего вообще туда не соваться. Да, гиблые места, повторил водитель, — и нечего там торчать по полгода, наблюдать-изучать, все равно толку никакого, только люди потом гибнут почем зря. А про Западный забыть навсегда и со всех карт его стереть.
Все это я слышал впервые, хотя такая информация действительно могла храниться в резервном архиве Унипола. Не шутка ведь — гибли люди. Вероятно, кто-то ею занимался, изучал; вероятно, правительству Серебристого Лебедя она тоже была известна; наверное, проводилось расследование, принимались какие-то меры. Возможно, и объяснение все эти случаи получили, только таксист об этом не знал. Разобрались здесь, на месте, не прося ничьей помощи. Во всяком случае, за время моего пребывания в Униполе такая информация по нашему отделу не проходила. Много странного, много неизученного и пока необъяснимого оставалось в обитаемых мирах да и на самой Земле(!), а уж ее-то, казалось бы, за столетия можно было ползком облазить вдоль и поперек, каждый камешек перевернуть, каждую песчинку просеять и сосчитать, все моря-океаны процедить через мелкое сито и докопаться до сути всех явлений. Но не получалось…
Таксист приумолк, за моей спиной слышалось похрапывание, перекрывающее тихое жужжание ровно работающего двигателя. Стан, наверное, тоже дремал. Снег все сыпал и сыпал, и казалось, авто мчит не по дороге, а летит в облаках. В темно-белесой вышине, сопровождая нас, плыло расплывчатое бледное пятно — это тщетно пытался заглянуть под облачный покров один из спутников Серебристого Лебедя — Колибри, Итака или Саланган.
Саланган. Там погибла ужасной смертью оператор Патриция Уллин, погибла только потому, что кто-то здесь, на Серебристом Лебеде, неистово жаждал затащить ее в свою постель или оказаться в ее постели. Значит, для мыслеобразов не помеха даже космические расстояния? Или все-таки тот, вожделеющий, тоже находится на Салангане, в одном из подземных городков или на борту стоящего на посадочной площадке туристического челнока?
Монстры и призраки, черные треугольники, фронтир-терминатор, опоясывающий планету и отступающий к восточному полушарию под натиском каких-то неведомых сил, убивающие себя исследователи и легендарные рыцари Дальней Разведки — все смешалось в моей голове. Таксист вновь принялся о чем-то рассуждать, но его голос слился для меня с жужжанием двигателя и я перестал воспринимать смысл его слов. Я парил над белой снежной равниной, и по равнине скользило множество треугольных теней, взявшихся неведомо откуда; тени сливались друг с другом, образуя бесчисленные черные фигуры, так хорошо знакомые мне теперь…