Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы
Шрифт:
Это всё — пока не «нынче к вечеру», не в «любом-каждом домушке». Есть и долго будут разные… отдельные случаи. Но это — мейнстрим. Который накатывает на всю страну. Навсегда. Неизбежно. Неотвратимо.
А по сторонам — ошмётки. Брызги. «Щепки летят». Из вытолкнутых, выдавленных. Скулящих и шипящих. Уцелевших. Сумевших выскочить из-под волны. Волны научно-технического, переходящего в социально-экономический и, неизбежно, политически-мордобойный. Прогресс, естественно.
Это — люди. С их чувствами. С их ненавистью, злобой, проклятиями, которые, взамен прежнего приязненного, дружелюбного отношения,
Николай это понял. Ощутил громадность последствий нашей «бляуфены». И впал в панику.
– Эх, Коля-Николаша… Или забыл прозвание моё? «Зверь Лютый». Или ты мне плакаться вздумал? Вспомни, как мы с тобой повстречались. Как я тебя, всего в кровище, на дороге подобрал. Как от родни твоей спасал, как ты ко мне в закупы пошёл… Нас с тобой — судьба свела. Воля господня. Ныне увидел ты плоды дел наших. Чуть заглянул за край дня сегодняшнего. И — струсил. Я тебя не корю. Мне и самому страшно. Русь — всю! — на рога поставить… боязно. Только я со своей дороги не сверну. Как не сворачивал и когда тебя в крови под разбитыми возами нашёл. Как пугал шишей лесных, твою камку из них выворачивая. А ведь могли и голову оторвать… Хочешь уйти — неволить не буду. Подарков дам достойных. Хочешь на землю осесть — дам дом. Хочешь спокойной службы… дам место тихое. Ты для себя реши — чего ты хочешь. А надумаешь со мной остаться в ближниках, взять на душу… моих дел долю — тогда держись. Я ведь свернуть со своего пути не могу. Хоть бы и Сатану повстречаю — его же вилки ему в задницу загоню, а тебя, бедного, погоню к чертям в пекло — об сковородках торговаться.
При упоминании Сатаны Николай широко распахнул глаза и начал часто креститься. Однако картинка возможной торговой сессии в преисподней его несколько отвлекла. Особенно, при попытке представить себе аукцион «по Гарварду» в исполнении чертей, бесов и демонов. Тут такие интересные варианты прорисовываются…
Он вспомнил, где находится и чем занимается. Попыхтел, посопел. Принял стопарик сорокоградусной «клюковки» на пару со мной. Покрутил кусок «чугуния», который я таскал в кармане.
– Э-эх… Куда я от тебя денусь? Тута я весь, Ваня. В воле твоей.
– Вот и славно. Теперь прикидывай. Как будем «ставить на уши» всю «Святую Русь». И — не-Русь. В ту же позу — само собой.
«Попаданец — глаз урагана». Я ощущал это с самого начала. Но — на личностном, человеческом уровне. Здесь это ощущение было озвучено и обосновано применительно к сообществу. К железоделателям, к кузнецам, к Святой Руси в целом.
Прогрессор — всегда разрушитель, терминатор. Тот, кто обрывает одну линию развития и, если повезёт, начинает новую. «Линия» — не царапина на песке — жизни тысяч людей. Им всем — от этого больно. Страшно, голодно, обидно… Потом-то… Но «потом» — будут другие люди. Может быть — их дети или внуки. А вот этим, живущим сейчас — муки, несчастья, страдания.
Мы, попаданцы, несём в миры «вляпа» — боль и ужас. «Всадники Апокалипсиса». Втягиваем в эту «скачку страха» — своих новых друзей, близких. Превращаем их в «пособников терминатора». Не все это понимают.
Николай — смог. И понять, и осмелиться.
Не надо думать, что выплавив полста пудов чёрного металла, мы решили наши проблемы в этой части.
Скорее наоборот — проблем стало больше. Одно литьё железа чего стоит. Нету такой технологии на Руси!
Игры с тиглями. На «Святой Руси» цементацию в тиглях ведут. В Новгороде — прямо в обычных круглых горшках. На Кубенском озере — в каких-то подпрямоугольных. Почему? Что к железу добавляют? Теофил — даёт пяток разных рецептов, Бируни — других.
У нас есть кузнечные горны, но нет вагранок.
Рассказываю ребятам — что это такое, на самом простом уровне: 5 аршин высоты, аршин нижним диаметром, слабо сужающийся к верху цилиндр.
«Площадь суммы всех сопел должна относиться к площади сечения вагранки, как 1:80».
Факеншит! Откуда это?! Я ж вагранку-то реально только один раз в жизни видел!
Довольно беспредметный разговор о легировании. Никель, хром, молибден… Здесь — пустые слова. Здесь нужно сказать типа:
– На Волчьей горке с полуночной стороны лежит красный камень. Выломать, растереть, обжечь.
И всем будет хорошо. Никелировано. Или, там, «молибденнуто».
* * *
Близ Дамаска существовала гора, состоящая из самородного железа с примесями углерода (около 1 %) и вольфрама (8–9 %). Природнолегированная сталь, из которой местные мастера выковывали мечи и сабли.
Император Диоклетиан в конце III в. приказал построить в Дамаске главные оружейные мастерские римской армии. Вплоть до конца XIV столетия в Дамаске изготовляли лучшие в мире оружие и доспехи.
Увы, легирование — не по моему сегодняшнему тезаурусу.
* * *
Миленькое рассуждение об азотистых сталях. На основе саги о древнем кузнеце от Якова и некоторых других примерах использования различных видов дерьма в металлургии.
Из существенного: диаграмма состояния железо-углерод. Феррит, аустенит, цементит…
«Влияние на механические свойства сплавов оказывает форма, размер, количество и расположение включений цементита, что позволяет на практике для каждого конкретного применения сплава добиваться оптимального сочетания твёрдости, прочности, стойкости к хрупкому разрушению…».
Всё понятно? — Мои… открыли рты. Для лучшего проникновения знаний. Куда-то… Наверное — в кишечник.
Сама мысль, что чёрные сплавы состоят из зёрен, что эти зёрна даже в одном куске — разные, что у них есть граничные слои… что там есть графит то хлопьями, то пластинами, то шариками…
Показать нечем. Шлиф можно протравить, но показать… нужно увеличение от сотни крат.
Идея, что свойства металла зависят не от его состава, но от невидимой структуры — казалась моим металлургам странной. «Чего не вижу — того и нету». При том, что всевозможные булаты и дамаски, у которых слои видны невооружённым взглядом — знакомы.