Зверь: тот, кто меня погубил
Шрифт:
Странно, Глеб, по словам Новика, не злоупотреблял, он поддерживал спортивный режим, поэтому в вечеринках участие хоть и принимал, но разгуливал редко.
Последняя перед армией вечеринка стала исключением. Напивался, и курил. И пока затяжку делал, не упускал момента пошариться по Наташке руками. Тискал ее грудь, не смущаясь никого, задницу поглаживал, да похлопывал.
Меня это не волновало. Ну, или немного, вот я и хотела отвернуться, но не успела – Глеб поймал на прицел чёрных глаз. Дурно стало. Никогда не
Чтобы не показаться забитой дурой, я уточнила, не видели ли ребята Илью. Наташа глаза отвела, будто не её спрашивали, Макс подавился тяпкой, а Глеб усмехнулся, глаза триумфом блеснули:
– Нет, – мотнул головой. Грубовато губами отобрал сигарету у Наташи и глубоко затянулся.
– Отдай, – дурашливо хихикнув, извернулась его девушка и забрала окурок. Но затянуться он не позволил, за подбородок голову приподнял и поцелуем впился, окутывая их густым облаком дыма. Наташа заурчала, обвивая его за шею.
Боже! Ненавижу ЗВЕРЯ!
Глеб оторвался от девчонки и, словно меня нет, что-то ей на ушко шепнул. Наташа вообще глухо захихикала. А мне мерзко стало. И душа маялась.
Я порывисто отвернулась и обратно в здание дискотеки поспешила. В вестибюле перевела дух, по умерила гнев и негодование, ещё раз глянула в зал – Ильи не было до сих пор, зато я опять в туалет захотела.
Чёрт, как бы не простудиться. Всё же вид у меня отнюдь не летний, даже колготки не надела. Не думала, что буду шастать по улице. Я одевалась исключительно для дома и постели…
Поэтому вместо поисков пошла в коридор, где был карман с туалетами, разделенными стеной: отдельно для мужчин и женщин. В каждой по несколько кабинок. Народу немного. В женском возле умывальника крутились две девушки. Одна кабинка была открыта, а две…
И тут я услышала странные звуки. Стоны и шлепки какие-то… девчата оторвались от поправки макияжа и дружно поржали:
– Бл*, заканчивайте уже трахаться! – заливисто гигикнула одна.
– Ну, не дурите народ! – вторая, и опять продолжили помадами губы малеваться.
Не думала, что могу так покраснеть, но, по-моему, я густо покраснела. И в уборную перехотела. Уже было ступила прочь, как услышала протяжный стон, от которого по коже мурашки пронеслись. А потом сердце ухнуло… в пустоту, и я удушливо хватанула воздуха.
– Ещё, Илья, – задыхалась удовольствием… Ленка!!! Несколько шлепков, словно голые тела сталкивались, и раздался протяжный мужской стон НОВИКА!!!
– С*, – а следом его рык, – заканчивай ко мне лезть!
Это был Илья! Руку на отсечение Илья! Его голос, хоть и хриплый, дрожащий.
– Ну наконец, – комментировали девчата у зеркала, закатив одинаково глаза.
Не помню, как выскочила из туалета, как покинула закуток, но в голове
Я ведь действительно думала, что нравилась ему.
Бегом одолела зал, в вестибюле еле с пальцами совладала, чтобы свою куртку взять. Накидывала, уже покидая дискотеку, проталкиваясь сквозь толпу, сгустившуюся на крыльце.
– Пропустите, пропусти!!!
Как плохо-то… цокая каблучками, миновала ступени, свернула в противоположную сторону от того места, где до сего момента стояла компания Ильи, и поспешила прочь.
Если бы он не имел чувств к Лене, не стал бы трахать на дискотеке. В последнюю ночь перед уходом в Армию! А трахался бы со мной!
Слёзы всё жгли глаза.
Вот тогда ко мне и прицепился Зверь…
Без деликатности затормозил за плечо. Рывком, да так цепко, что даже ахнула.
– Ты куда? – кривая усмешка скользнула по губам Глеба, пробежавшись взглядом по моему зарёванному лицу, перестал зубоскалить. Я с ненавистью глядела в его красивое лицо.
Он знал! Он знал, что Илья мне изменяет, поэтому и насмехался! Поэтому смотрел в лицо и шутил! Урод! Зверь… НЕЛЮДЬ!
Глава 3
Настя/Стася
Утром вставать не хотелось совсем, но настойчивый стук в дверь и назойливое, даже скорее грозное:
– А ну вставай! Живо!!! Илья уже телефон оборвал! – меня выдернули из постели. Правда от звука имени тотчас перекосило, будто я лимон съела.
– Бегом, кому сказано! – рыкнула мамаша, сильнее ударив по двери, – у сборного пункта тебя ждёт!
– Я не пойду, – мимо подушки, в которую уткнулась лицом. – У меня сегодня собрание важное в институте.
– Ты что долбанулась, что ли? – мама выходила из себя, и мне это грозило. – Мне по хрену на твою блажь «поучиться!»! Замуж, идиотка, выйти удачно нужно!
Да, вот такая степень любви у моей матери. И да, мама – родная, хотя я часто задумываюсь, а не подменили ли меня в роддоме, и где-то по ошибке моя мама… не знала, что я не с ней.
– Или ты встаешь и едешь его проводить, или завтра же твоей ноги здесь не будет!
Я скривилась. Как бы ни желала стать независимой, полностью зависела от мамы и отчима. Своей щедростью и великодушием они давили и стыдили. Да так, что порой я мечтала расти в детдоме, там хоть не лгали так откровенно о любви и заботе.
– Ты соберешься! – приказным тоном. – И живо! – стуком припечатала команду. – И проводишь его со всей любовью… даже на которую, с* эгоистичная, не способна! – прогремела приятная новость обо мне. – И не дай бог, он не ощутит твоей любви. Домой можешь не возвращаться!