Зверь в Ниене
Шрифт:
Кони шли не быстро.
— Сюда, — указал мужик, и все увидели следы человека и лошади, которые заходили на двор, а потом выходили со двора. Но как рано?
Мужик вызвал Тауно. Оказалось, молодой швед убыл не так давно. Накормил коня и поел сам, но заплатил пеннинг. Наскребал по карманам.
— Добудем! — сказал довольный ленсман, подсыпая на полки порох.
Он прыгнул на сани. Петрович стегнул башкирку.
— Будем тропить как волка, — Игнац Штумпф подмигнул, и глаза у него заблестели.
Дорога огибала огромный
Расчёты Игнаца Штумпфа сбылись.
— Вот он! — закричал ленсман и уставил на беглеца свой железный палец.
И тотчас же бросился Ингмар прочь от дороги и побежал на гору по кривой заснеженной просеке, а Клаус Хайнц вытащил сапоги из ботфортов, приткнул пистолет за пояс и, опираясь на трость, поспешил за ленсманом, а три мушкетёра ринулись за ними.
В заснеженном лесу пролетала смерть. Мушкетёры палили в его сторону, чтобы показать серьёзность намерений, и призывали сдаться.
Загнанный и напуганный Ингмар Тронстейн бежал от них прочь, мало что видя вокруг. Он был молодой и сильный. Он думал оторваться от преследования, затеряться в лесу, выйти на другой склон, в зарослях спуститься незамеченным, как будто его не найдут по следам, и скрыться. Где? Он и сам не знал.
«Из Ингерманландии бежать некуда», — думал Хайнц, спеша за ленсманом, хромая и спотыкаясь. Только трость выручала его на подъёме.
Задыхаясь, он лез за Штумпфом, а тот пёр с ружьём в руках перед собою, не опираясь ни на что, вверх и вверх, и сапоги увязали до середины голени.
Здесь снег со склона сдувало ветром, и чем выше они забирались, тем его становилось меньше. На вершине стало совсем легко идти, и оттуда Ингмар Тронстейн повернул налево — в лес. На новую вершину, самую высокую в Ингерманландии.
Они преследовали как гончие псы. Подчиняясь приказу ленсмана, чем авторитет они понимали неосознанно, как рядовой понимает бодрящий шваггер-стик. Не дожидаясь перехода от слов к делу.
Ингмар был быстрее, но солдаты из Ниеншанца выносливее. Мушкетёры растянулись по склону, не сговариваясь обходя вершину, чтобы преступник неизбежно вышел на кого-нибудь из них. Облачка пара вылетали из щербатых прокуренных пастей. В туфли забивался снег, но кожаные гетры поверх шерстяных чулок берегли от холода.
Клаус Хайнц бежал со всех сил. В груди с хриплым бульканьем билось дыхание. Он потерял из вида Игнаца Штумпфа.
Старший письмоводитель остался один.
Он остановился и согнулся, опираясь на трость. Из-за пояса выскользнул пистолет и упал в снег. Беззвучно ругаясь, Хайнц подобрал оружие и тут из-за деревьев, прямо на него, выскочил Ингмар.
Он был высок и злобен. Зелёные глаза горели диким огнём. В руке блестел нож, зажатый лезвием
«Вот как он убивает», — это была единственная мысль в голове Хайнца.
Старший письмоводитель направил на преступника забитый снегом ствол и нажал на спуск.
Прокрутилось колесцо. Из намокшего кремня вылетели жалкие искорки. Порох на полке не загорелся, но Тронстейн замер. Он ждал смерти.
Клаус Хайнц мгновенно бросил пистолет и выхватил шпажку. Маленькая парадная булавка всё равно осмотрелась серьёзнее ножа. Ингмар понял, что ему ничего не грозит, решил не связываться и побежал мимо.
«Я видел Дьявола», — подумал Клаус Хайнц и испытал духовное сродство с Малисоном, которого неосознанно считал за блаженного.
Он стоял и ждал, руки его тряслись. Потом старший письмоводитель сунул шпагу в ножны, выловил из сугроба пистолет и, не счищая снег, сунул бесполезный кусок железа за пояс. Тяжело опираясь на трость, единственно полезную вещь сегодня, он пошагал по следам двуногого хищника.
Деревья расступились. Стали видны зверь и загонщики. Больше никто не приказывал ему сдаться — не было сил, да и толку не было. Преступник сам всё понимал.
Он бежал, сам не зная зачем. Догадываясь, что спастись не получится. И когда стал уверен, то решил принять бой.
Он выбрал самого мелкого мушкетёра с локонами аббата, свисающими на плечи как парик, и побежал на него вниз по склону, сжимая в руке пуукко.
Мушкет удалось только развернуть в его сторону, но не прицелиться. С полки взлетел огонь. Ударил выстрел, взлетело облако дыма. Ингмар налетел с разбегу и ударил ножом. Клинок полоснул по верху кафтана и прорезал сукно, а мушкетёр оттолкнул нападавшего цевьём, держа мушкет на вытянутых руках, и тем спасся.
Он даже устоял на ногах.
Ингмар ринулся вниз. Из-за деревьев показался ленсман и выстрелил из ружья ему вслед. Ингмар дёрнулся, но продолжал бежать, набирая ход. Мелкий снег не мешал ему.
Рослый ражий мушкетёр с плотной фигурой любителя поесть никуда не торопился. Он приложил ствол к дереву на сук, нацелился и выпалил беглецу вослед.
Мушкетёров не было возможности остановить. Они не подчинились бы команде письмоводителя, а Хайнц сознавал, что у него нет духу выкрикнуть приказ, да и желания такого нет.
Пуля толстого мушкетёра попала Ингмару в спину. Беглеца сбило с ног, он покатился по склону как снежный ком.
Ствол ближайшей сосны послужил ему последней преградой.
«Не я. Хотя бы это сделал не я, — подумал Хайнц. — И не ленсман, а случай. Все подтвердят».
Он теперь был уверен, как поступит с тощей сукой Хильдой.
ХЛАДНОКРОВНЫЙ СУД
Тойво Саволайнена оправдали во всех убийствах, в совершении которых он оговорил себя, испугавшись палача, и приговорили к смертной казни за скотоложество — грех для христианина непростительный.