Зверь. Изменил мне — изменил меня
Шрифт:
— Её зовут Алла, — выдохнув, объясняю зверю. — Моя подруга.
— Тебя предали все, кого ты считала близкими людьми.
— Как же ты прав… — киваю, глядя на экран.
— Да, и я тоже.
— Нет, я не это имела в виду, — выключаю показ фото. — Я не считаю тебя предателем.
Карим подходит ко мне и опускается на колени. Теперь я вижу в чёрных глазах зверя искорки надежды.
— Если для тебя неважны деньги. Если со временем ты сможешь меня простить, — огромная сильная лапа осторожно касается моей руки. — Поехали домой.
— Нет, — отвечаю резко, не раздумывая. — Ты уедешь один, — встаю, опираясь на трость, и голова едет.
Комната пляшет перед глазами, у меня слабеют ноги. Мне снова плохо. Слишком много эмоций, и действие таблетки заканчивается.
Карим подхватывает меня под локти, помогает сесть в кресло. Он взволнован даже больше, чем я. Суетится, но не знает, что делать.
— Тебе нужен врач. Надо вызвать врача. Чёрт, у меня телефона нет…
— Принеси таблетки, — откинувшись на спинку кресла, пытаюсь отдышаться. — Они в кухне на столе.
Зверь пулей вылетает из гостиной. Эта его забота… Она меня покорила. Там, в лесной избе, я впервые в жизни узнала, как приятно, когда сильные мужские руки не дают упасть.
— Эти таблетки? — альфа отдаёт мне блистер и стакан воды.
— Да, спасибо.
Действие лекарства почти мгновенное, но кратковременное. Мне надо к врачу. Займусь этим завтра.
— Малышка… — Карим снова на коленях. — Я могу помочь. Могу вылечить тебя.
Наринэ говорила, да. В этом проблема. Впервые я услышала о возможности чудесного исцеления совсем не от альфы. Карим будто скрывал это от меня.
— Не надо, — шепчу.
— Не отказывайся. Выслушай. Чтобы сделать тебя до конца своей, я должен поставить метку. Укусить тебя. Это сделает тебя одной из нас. Ты переродишься. Ты снова будешь здорова, малышка. Одно твоё «да» — и всё изменится.
— Вот, значит, как… — головокружение проходит, и я улыбаюсь. Но эта улыбка без радости. — Почему ты раньше не предлагал?
Волк резко встаёт и нервно расхаживает по гостиной. Бурчит что-то невнятное, дует щёки и теребит волосы. Простой вопрос поставил его в тупик? Или не такой уж он простой?
— На это было несколько причин, — альфа продолжает мерить шагами комнату.
— Раз так, назови хотя бы одну. Самую главную. Теперь ты можешь сказать, да? — смотрю зверю в глаза.
Тихий трёхэтажный мат от Карима прозрачно намекает, что я нащупала правильное направление. Он садится в кресло, складывает ладони вместе и смотрит в пол.
— Человечка и волк не могут завести ребёнка, — выдаёт на выдохе. — Ты не можешь от меня забеременеть, пока я не обращу тебя.
— Что? — сердце на несколько мгновений перестаёт стучать. — Какое это имеет значение? Мы ведь с тобой никогда?.. — ловлю виноватый взгляд волка. — Я чего-то не знаю? — до белых пальцев сжимаю подлокотники кресла.
— Скорее, не помнишь, — альфа не смотрит на меня. — Та ночь в лесной избе. Когда я сорвал спину…
—
— Ничего, кроме поцелуев. Я держу слово. Ты уснула в моих объятиях.
— Точно?
— Малышка, ты бы не забыла. Поверь.
— …Ночью ты была страстной, но утром ничего не помнила, — продолжает Карим. — Смотрела на меня испуганными глазками и задавала вопросы.
— Как ты мог не сказать мне о таком? — хриплю.
— Тем утром я увидел страх в твоих глазах и не смог признаться. Ты испытывала ужас от одной мысли, что провела ночь со зверем. Что говорить о метке или детях? Поэтому я соврал. Динара, ты не была готова.
— Ты всё время пытаешься всё решить за меня. Не спрашивая, — мне тяжело говорить. Приходится выдавливать из себя слова. — Я не скажу тебе «да» даже ради собственного исцеления, Карим.
— Потому что я оборотень? — ухмыляется со злой обидой. — Я тебе противен?
— Да, ты мне противен! — эмоции переползают через край, и я повышаю голос. — Но не потому что ты зверь, а потому что ты лжец! У тебя на каждую ложь есть оправдание! Уму непостижимо!
— Я не вру без причины! — альфа тоже взрывается.
— Что мне с этих причин?! Что?! Я больше не смогу тебе доверять! Никогда!
Зверь приходит в ярость. Он срывает со стены ещё одну рамку со свадебной фотографией и ломает её, как плитку шоколада.
— Ты — моя истинная! — бросается ко мне. — Моя! — нависает надо мной, как огромная скала. — Рано или поздно ты вернёшься! Ты не сможешь сопротивляться тяге! Между нами есть связь! Она есть!
Подлокотники кресла, на котором я сижу, вот-вот хрустнут под давлением мощных пальцев альфы. Так же, как мои нервы.
— Я человек, — выдыхаю в звериный оскал. — Мне не нужна была истинность, чтобы полюбить тебя… — слёзы предательски текут по щекам. — Но ты этого не понимаешь. Лжёшь на каждом шагу, прикрываясь волчьей парностью. Тяга, связь… — всхлипываю. — Можно врать сколько угодно — я всё прощу, да? Я ведь не могу сопротивляться.
— Ты всё вывернула наизнанку, — Карим отходит от меня.
— Это ты меня наизнанку вывернул… — быстро вытираю слёзы пальцами. — Убирайся отсюда… Убирайся из моей жизни! — хватаю трость и бросаю её в альфу.
Клюка, которую Карим для меня сделал, лежит у его ног. А я опять рыдаю.
— Малышка…
— Уходи! — прячу лицо в ладонях.
Мгновение тишины, и я слышу хруст стекла — уходя, зверь топчет осколки фоторамки. Хлопок двери, и моё сердце сковывает лёд. И под занавес — рёв мотора на улице в тон моему собственному вою.
Всё. Конец. Аплодисментов не будет.
Слёзы закончились, осталась пустота. Дыра в душе болит не меньше, чем тяжёлая рана на теле. Только лекарства от этой боли нет. Боюсь, тут даже время не доктор. Не вылечит.