Зверь. Изменил мне — изменил меня
Шрифт:
— Я поняла! — волчица заходится в смехе. — Ты сумасшедшая! Сдуревшая шаманка!
— Полегче, девочка! — беру хамку за косу.
— Ай! А-ай! Пусти!
Бедняжка пытается освободиться, но делает себе только больнее.
— Ты никогда не займёшь место первой после Луны в стае, — рычу. — Карим не будет с тобой. Я об этом позабочусь, — отпускаю волосы девчонки.
— Ненормальная! — тяжело дыша, Захария таращит на меня глаза.
— Мне плевать, что ты обо мне думаешь, — бросаю
Обхожу волчицу и иду к дому альфы. Пора привести его в чувство.
Когда волки из моей бывшей стаи привели Карима домой, я успокоилась и продолжила улаживать дела. Думала, что, оказавшись в стае, мальчик начнёт приходить в себя. Но Захария сделала всё, чтобы этого не случилось. Как только я об этом узнала, бросила всё и пришла. Надеюсь, я успела вовремя.
Переступаю порог дома альфы и словно в прошлое попадаю. Холодный пыльный полумрак, царящей здесь, забирается прямо в душу. Даже стены этого дома пропитаны моей болью. Куда ни глянь — везде воспоминания. Хуже, чем здесь, мне не было нигде. Но и лучше не было. Тут я обрела самое большое счастье, но его у меня отобрали…
— Захария! — голос мальчика доносится со второго этажа. — Ты принесла, что я просил?!
Совсем нюх потерял. Не может по запаху определить, кто зашёл в дом. Плохо дело.
Быстро поднимаюсь по лестнице, захожу в одну из спален и замираю. Лучше ослепнуть, чем видеть эту картину. Наш альфа не может встать на ноги: ползёт к двери на четвереньках и мычит. Зачем ты это делаешь с собой, Карим? Ты ведь сильный мальчик. Ты альфа.
— Вставай… — выдыхаю с дрожью. — Умойся и приведи себя в порядок.
Волк поднимает на меня плавающий взгляд, щурится — пытается понять, кто я:
— Я запретил заходить сюда всем, кроме Захарии, — рычит тихо, но очень зло. — Убирайся!
Крик забирает у Карима последние силы, и он грохается на пол. Невыносимо смотреть на него такого. Душа разрывается на части.
Подхожу к мальчику и пытаюсь его поднять.
— Вставай! Вставай сейчас же, Карим! — тяну тяжелого волка за руку.
— Да кто ты такая?! — отпихивает меня и снова встаёт на четвереньки. — Как смеешь ослушаться моего приказа?! Я сказал, чтобы ты убиралась отсюда! Пусть Захария придёт!
— Она не придёт, — прикладываю ладонь ко лбу, дышу часто. — Я её прогнала.
— Что?.. — Карим снова смотрит на меня затуманенными глазами. — Да кто ты, твою мать?!
— Шаманка я, — объясняю сухо. — Вставай!
Кое-как поднимаю альфу и веду в ванную. Из крана в раковину хлещет ледяная вода — умываю волка, а сердце кровью обливается. Забыл обо всём, забил на свою стаю. До ручки себя довёл. Так нельзя.
— Надо было лично смотреть, кого принимают в стаю… — вытирая полотенцем лицо, ворчит волк. — Ты, наглая шаманка, слишком много себе позволяешь.
— Я лишь пытаюсь вернуть стае вожака, — отбираю у мальчика полотенце. —
— Захария делает, что я сказал. Она выполняет мои приказы. А ты…
— А я сейчас заварю тебе трав! — перебиваю оборотня. — Придёшь в себя, и поговорим, — выдавливаю его из ванной. — Иди вниз, — показываю пальцем на лестницу.
Карим от такой наглости в шоке, но мне плевать. Или он будет делать, что я говорю, или я за себя не ручаюсь. Меня потряхивает от злости на этого дурного мальчишку.
Спускаемся на первый этаж. Альфа плюхается на диван, а я иду к плите. Ставлю кипятить воду в сотейнике и достаю из мешочка на поясе травы. Делаю отвар и поглядываю на оборотня. Переносицу пальцами мнёт, стонет тихо. Плохо тебе, мальчик? А не надо было глупостями заниматься! Вырос давно, а ведёт себя, как пацан неразумный.
Процеживаю напиток через сито и несу кружку болезному.
— Пей, — заявляю приказным тоном. — Только не обожгись — очень горячо, — добавляю мягче.
— Спасибо, — Карим смотрит на меня исподлобья и делает осторожный глоток. — Неплохо, — даёт оценку вкусу отвара.
— Точно лучше того, что тебе таскала Захария, — вздыхаю и присаживаюсь рядом с альфой.
— Смелая ты, уселась рядом… Я разрешал тебе сесть? — рычит на меня снова.
— Мне твоё разрешение не нужно, — смело смотрю в глаза главному волку стаи. — Моё дело — привести тебя в порядок.
— За стаю переживаешь? — ухмыляется и снова делает глоток отвара.
— Переживаю. И за стаю, и за тебя, альфа. Ты должен вернуть первую после Луны в стае.
Карим меняется в лице. Боль и обида в чёрных глазах мальчика читаются чётко. Что ж, ему придётся как-то пережить. Я не отстану.
— В это не лезь, шаманка, — цедит сквозь зубы. — Это моё личное.
— Ошибаешься, Карим, — качаю головой. — От твоего «личного» зависит судьба стаи. Верни пару.
Оборотень разбирает меня взглядом на молекулы — у него желваки ходят и венка на виске пульсирует. Но я его не боюсь. Главный мой страх — это что мальчик угробит собственную жизнь. Карим не должен похоронить себя под обломками чувств. Я не допущу этого.
— Моя пара не хочет меня видеть. Понятно? На этом тебя закрыта. Уходи.
— Нет, я не уйду, — беру волка за руку. — Эта девочка тебя любит, а ты любишь её. Что бы между вами сейчас ни происходило, всё можно исправить. Нужно исправить.
— Вот приставучая шаманка, — альфа вынимает руку из моих ладоней. — Совсем меня не боишься, да?
— Я уже своё отбоялась, альфа, — грустно улыбнувшись, отвожу взгляд. — И поверь моему опыту, потерять близких легко, а жить с такой потерей невыносимо сложно. Да и не жизнь это, а существование. Ты уже похож на живой труп. Дальше будет только хуже.