Зверь
Шрифт:
– А ну прекрати лается, кобелина!
– строго сказал я.
– И прикрой свое безобразие. Ты же не на уроке анатомии.
– Да пошел ты!
– огрызнулся Семен и направился к двери, но на его пути решительно и неприклонно встал мой младший товарищ. Тугрик остановился. Человеком он был ученым и понимал, что любое физическое насилие над ментом может быть разценено, как сопротивление. А за это ему корячился срок, и срок, с учетом его "безупречной" биографии, немалый. Он оглянулся
– Чё, отлить нельзя что ли?
– Ну за кого ты нас, Сеня, принимаешь? Мы ж не инквизиторы какие-нибудь, а простые российские менты. Игорек пропусти человека по нужде.
– Здравствуйте, Дмитрий Константинович!
– Из-под одеяла показалась круглая физиономия Мани-мани с всклокоченными химкой рыжими космами.
– Здравствуй, Клавдия! Дождалась своего ненаглядного?
– Ох, дождалась, Дмитрий Константинович! Прям даже не верится. А вы что, опять по наши души? Когда только от вас покой будет.
– Что-то ты Мани-мани больно говорливая стала. Не к добру это. Вставай, у нас к вам обоим разговор есть.
– А я чё? Я не чё, - забеспокоилась Поливанова.
– Если Сенька опять что натворил, с него и спрашивайте. А я ничего не знаю.
– Ну-ну, знаем мы эти сказочки про белого бычка. Ты и прошлый раз ничего не знала.
– И прошлый раз не знала. За что вы меня обижаете, Дмитрий Константинович?! Чего я вам такого плохого сделала?!
– запричитала Мани-мани.
– Кончай базар, Клава, - насмешливо проговорил я.
– Ты ведь прекрасно знаешь, что меня этим не разжалобишь. Вставай.
– Отвернитесь, пожалуйста!
– кокетливо проговорила она.
Я отвернулся, подошел к Игорю, прошептал ему на ухо:
– Возьмешь с этой шалавы объяснение. Главное - нас с тобой интересует прошедшая ночь.
– Понял, - кивнул он.
– Дмитрий Константинович, а мне можно в ванну?
– спросила Поливанова. Теперь на ней было красивое цветастое платье с глубоким вырезом. За эти восемь лет она здорово сдала, постарела, располнела, но все ещё оставалась миловидной и аппетитной бабенкой.
– Можно, Клава, можно, - разрешил я.
– Потом расскажешь этому молодому человеку все, что его будет интересовать.
– Хорошо, Дмитрий Константинович.
Мани-мани с Игорем ушли. Вернулся Зеленский. Теперь на тем было линялое, пузырившееся на коленях трико и клетчатая рубаха. Настроен он уже был миролюбиво. Покрутил головой, усмехнулся:
– Ну ты, в натуре, даешь! Так забазлал, что я от страха едва в окно не сиганул. У нас в армии старшина роты такие концерты откалывал. Ну.
– А ты в армии служил?
– Служил. С нее-то все и началось.
– В каком смысле?
–
– Как это случилось?
– На танцах в солдатском клубе этот козел стал приставать к моей девушке. Я ему и так, и эдак - не понимает. Ну и не сдержался. А, что вспоминать!
– махнул Семен рукой.
– Ты-то зачем опять заявился?
– Разговор серьезный имеется.
– Да чистый я, начальник. Бля буду, чистый!
– Верю я тебе, Сеня. Но, похоже, кто-то на тебя имеет большой зуб.
– Не надо ля-ля, начальник, - зло рассмеялся Тугрик.
– Туфта это. Фуфло. Знаю я ваши ментовские приемчики. Не на того напал. Понял?
– Дурак ты, Тугрик, и не лечишься. Я тебе когда-нибудь лапшу на уши вешал?
– Да вроде нет. Так с тех пор сколько воды утекло. Со временем люди меняются.
– Люди-то меняются - это верно, - согласился я.
– Только ты не меняешься. Как был пеньком, так пеньком и остался.
– Почто оскорбляешь, начальник?!
– обиделся Тугрик.
Теперь я был на все сто уверен, что Зеленский не совершал убийства. Есть у нас такое понятие, как улики поведения. Так вот, эти самые улики поведения Семена полностью подтверждали мою версию - кто-то пытается пустить нас по ложному следу. Определенно. И этот кто-то имеет веские основания подставить именно Тугрика. А это уже кое-что. И я решил играть в открытую. Спросил напрямую:
– А ты знаешь, что твоего бывшего подельника Свистуна убили?
– Ври больше!
– вновь не поверил Тугрик. Однако глаза его обеспокоенно забегали.
– Нет, я так не могу работать! Сеня, откуда такое недоверие к родной ментовке?
– Я его вчера вечером видел живого и здорового. Этот хорек ещё нас переживет.
– Когда это было?
– Чего?
– не понял Зеленский.
– Когда и где ты его видел, дубина?
– Где, где. Дома конечно.
– Он к тебе приходил?
– Да нет, у него дома. Я к нему вчера раза три заходил, но никак не мог застать. Уже часов в десять вечера застал.
– А зачем он тебе понадобился?
– Когда вы меня в прошлый раз взяли, то Свистун мне был должен десять "лимонов".
– В смысле - миллионов?
– Ну да, - кивнул Тугрик.
– Тогда деньги другие были. Вернувшись с зоны, я ему напомнил о должке, сказал, чтобы вернул десять штук.
– В смысле - тысяч?
– Ну да. Он клятвенно обещал, что вернет. А потом, паскуда, стал от меня бегать. Ну вот я и пришел потолковать насчет картошки дров поджарить.
– Он был один?